Красные камни - Владислав Савин (2019)

В час назначенный в университетской аудитории многолюдно. В зале четкое разделение на две группы – одни, кто желто-синие флажки выставить не решились, так все поголовно в вышиванках пришли. А другие что-то красное на одежду нацепили – хоть ленточку, хоть гвоздику, хоть какой-то значок. Но предупреждены строго, чтобы здесь никаких беспорядков. Милиции на виду нигде нет, и на территории тоже – но не слишком далеко, возле цирка на улице Первого Мая, стоит отряд даже не милиции, а ОМОН (название как-то само сменило прежние МСМЧ – здесь это даже не милиция, а скорее егеря-спецназ, обученные работать и в лесу, и в горах, десантироваться с воздуха, гонять банды, и, конечно, в их обязанности входит подавление городских беспорядков и лагерных бунтов). Командир наши полномочия видел и получил приказ, в случае чего, первое – вывести нас всех в целости и сохранности, второе – восстановить правопорядок всеми доступными средствами, рация УКВ у Мазура – через пять минут после сигнала тут будет такое, интерьер искренне жаль. Надеюсь, обойдется без этого.

Зал, конечно, не театр, но с колоннами. И подобие лож по бокам. Вон там, напротив, места ректора и его гостей – ну а мы, всей командой, по другую сторону. Ну, вот и они, Иван Никифорович и Иван Петрович, почти гоголевские имена – только играем не комедию. Мило беседуют, вот ректор меня увидел, рукой помахал, я кивнула. И Кавалеридзе на меня посмотрел. Но все же далеко – вот он встал, сюда идет.

Как бы случайно, Валька, Кот и Акула прикрывают меня собой. А я, пригнувшись, мгновенно оказываюсь за колонной, плащ скидываю, шляпку долой – а Мария тотчас же набрасывает, надевает на себя и занимает мое место. А я в ее накидке, полы запахнула, вуаль со шляпки опустила на лицо. Отчего бы нам заранее одинаково не одеться – так если Кавалеридзе заметит, и это натолкнет его на верную мысль. Сейчас проверим, насколько Валька оказался прав – что в этих «летящих» накидках и под вуалью женщин трудно различить, и что Мария на меня похожа, если смотреть сбоку (как раз со стороны ректорских мест) и издали.

– Анна Петровна? – и смутился, когда Мария к нему повернулась: – Простите. Я вас принял за одну свою знакомую.

Уходит назад. Ну, а я снова с Марией меняться не буду, действо и стоя досмотрю.

На кафедре декан истфака с вступительным словом – а сам Куколь выходит, выступать побоялся, мало ли что после? Восторги опустим – ну прямо святой подвижник выходит гражданин Штеппа, при великом учителе. Интересный вопрос – если Грушевский до 1914-го во Львовском университете, тогда это Австро-Венгерская империя, свои научные взгляды развивал, то кто ему платил щедро? Вернее, это-то как раз ясно – а вот знал ли Грушевский, что на австро-венгерскую контору работает, или такой идеалист, что не видел, или догадывался, но «не желаю знать»? Это вообще-то «агент влияния» называется, а не агнец невинный. И с чего это он в 1924-м из Австрии в СССР запросился, сам, или ему подсказали? Никаким шпионом он, конечно, не был, поскольку к военным и политическим тайнам никто его не допускал – так нас в Академии учили, что хороший агент влияния может быть опаснее банального шпиона.

Ну вот, закончил? На кафедре сам Штеппа. Волнуется – ну да, на горло собственному визгу наступить. Поскольку я знаю, что сейчас будет – должно быть. Ты уж не виляй, Константин Феодосьевич, ты ведь не хочешь «по вновь открывшимся обстоятельствам» снова туда, где девять лет провел?

Не подвел, излагает. В аудитории – гробовое молчание. Жаль, лиц впереди сидящих не вижу. Никто ведь такого от последнего из живых основоположников украинства не ожидал. Этого просто не может быть – сейчас профессор скажет, «если бы, предположим», сведет к отвергнутой гипотезе. Молчание просто звенит, а слова как бомбы.