Красные камни - Владислав Савин (2019)

Это ничего, учил Сергей Степанович, что передовая идея всегда встречает сопротивление. И верно писал Маркс про нации «отсталые, реакционные», что даже высокую идею коммунизма извратят – потому что слишком много в них косной инертной массы. Гнить и разлагаться ведь всегда приятнее – и через колено надо ломать, чтобы коммунизм мелкособственническим инстинктом не был побит! И будет трудно, когда большинство против, – но кто сказал, что должно быть легко? Но с нами товарищ Сталин – раз он говорил об «усилении классовой борьбы при социализме», имея в виду именно это (а что еще?). Эх, не видит он, что его именем всякие «клопы» творят! Но учение коммунизма истинно, потому что верно – то есть наиболее полно описывает законы развития общества, – а потому пробьется. И расставит жизнь все по своим местам, пусть через годы, десятилетия, даже века, как в «Красной мечте» – ну а мы, павшие по пути к победе, в вечной памяти и не нуждаемся, нам довольно, что потомки по-нашему жить будут.

Отчего ты не погиб, гад и предатель, с двумя Звездами Героя? Мертвые безупречны – поскольку не могут предать и не требуют себе привилегий. А потому – лишь их будет дозволено почитать, при нашей победе.

Отчего ты не предал, сволочь? Стал бы наймитом фашистов или капитала, это было бы честнее. И лучше для наших советских людей.

Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич.

На август 1953 года альт-истории – глава Службы партийной безопасности (в разговоре «инквизиция») и член Совета труда и обороны. По некоторым данным считается будущим преемником И. В. Сталина (пока еще живого и здорового)

В истории потомков во Франции 1968 года началось с мятежа парижских студентов – под совершенно несерьезными лозунгами вроде «запрещаем запрещать». И за всем этим торчали уши ЦРУ – Вашингтон был недоволен, что де Голль слишком независим, вывел Францию из НАТО да еще потребовал вернуть французское золото, в обмен на резаную зеленую бумагу. Мятеж нанес де Голлю удар, от которого генерал так и не оправился, через год потеряв власть. Хотя он вовсе не был тряпкой, трусом и дураком – уж царю Николашке не ровня!

Положим, мы не французы, у нас общество не настолько продвинутое. Но если бы дело было в одном лишь недовольстве части львовского студенчества (хотя не только студенчества – если Линник успел свое влияние и на рабочую молодежь распространить). Если бы не обнаружился вдруг за кулисами совершенно чужой, опытный режиссер – и замысел его пока что неясен.