Красные камни - Владислав Савин (2019)

Съемок в тот день не было – куда уж! Личность преступников установили быстро – старший, Цуцкарев К. Б., в настоящий момент младший следователь Львовской прокуратуры (удостоверение при нем было, и коллеги личность опознали), – Анна тут вспомнила: это ведь тот, что в Киеве нас за решетку хотел, когда твой благоверный гранатой в ресторане грозил операм? Значит, все-таки не старательный дурак был, а пособник врага! А второй – Казимир Собчак (услышав эту фамилию, мой муж произнес неприличное слово), 1923 года рождения, поляк, родился где-то под Краковом, но еще до войны семья перебралась в Львов, родители и старший брат считаются в войну погибшими, а сам он был замечен в рядах польской АК, но в сорок третьем как-то оказался в рядах советских партизан, с октября был призван в Советскую армию, но на фронте не был, в сорок седьмом демобилизовался, до пятьдесят второго был студентом Львовского университета, исторический факультет, получил место учителя в сельской школе, связь с Линником не установлена, но вероятна (на лекциях точно встречались). На съемочную площадку попал якобы в качестве подмены одного из студентов-первокурсников, студента разыскали, и он признался, что его уступить свое место попросил уже известный нам Марат, причем сославшись на Линника, вот удача!

– Поляк, да с такой биографией, и в ОУН? – удивилась Анна. – Хотя сволочи тоже объединяться могут, стоя у края могилы. В каком они оба состоянии, к допросу годны?

– В госпитале сказали, прокурорский в пределах трех дней, – ответил мой рыцарь. – Проткнута верхушка левого легкого, повреждение нервных узлов, рассечение сосудов, пациент левой рукой никогда уже полноценно владеть не сможет. Ну, а Собчак в кондиции – с переломанным ключицами разговаривать можно. Когда показания на Линника даст – гражданина завкафедрой коммунизма можно брать и трясти на полностью законном основании.

Я согласно кивнула. Это каким надо быть мерзавцем, чтобы подослать убийц к беззащитной женщине (каковой он администратора Анну Шевченко считал). А может, все-таки знал – ну, на допросе расскажет.

И тут снизу звонят от портье – Линник сам явился в «Россию» и спрашивает меня.

– Я звоню товарищу Зеленкину, пусть своих орлов в конвой присылает, – произнес Валя. И добавил плотоядно: – А может, после успеем? А сначала допросим сами.

– Отставить, – решительно ответила Анна, – есть у меня план. Люся, ты как?

– Мне снова роль сыграть? Так я всегда готова! Что от меня требуется?

– Нет, – сказал мой муж, выслушав сценарий. – А если этот гад захочет выстрелить?

И добавил, усмехнувшись:

– Не желаю, чтобы кто-то разговаривал с моей женой и без меня. Что там Фаньер писал? Все-все, Галчонок, не надо меня бить, я этому писаке ни на грош не верю. Но и тебя наедине с возможным убивцем – не допущу.

– Тогда и я тоже, – добавил Валька, – чего боимся, что этот гад не наедине говорить не захочет? А у него что, будет выбор?

Ну вот, входит. В военной форме, с орденами. Наверх пропущенный, после того как ему сказали: «Товарищ Смоленцева вас ждет». И видит не только меня – за столом в гостиной рядом со мной сидят: Юрий слева, Анна справа. И Валя сразу у него за спиной оказался. Еще огонек горит на радиоприемнике, так что и ребята в соседнем номере слушают, тоже готовые вмешаться, и запись на магнитофон идет.

– Простите, я полагал, что разговор у нас будет наедине.

– А у меня нет тайн от моего мужа, – говорю я, – и от этих товарищей, кому я полностью доверяю. В отличие от вас – ведь это по вашему приказу меня и грабили, и обокрасть пытались, а мою подругу убить хотели. Так что возле вас я обоснованно опасаюсь за свою жизнь.

– Я не понимаю, о чем вы? Вижу, что зашел не вовремя – простите за беспокойство.

Линник повернулся к двери. И натолкнулся на Вальку, вставшего у него на пути.