Красные камни - Владислав Савин (2019)

– Вам не говорил никто, что вы – Мефистофель в юбке?

– Мужу скажу, он посмеется, – улыбаюсь я, – а что до того персонажа, так вы не находите, что именно он двигатель сюжета, без которого Фауст остался бы сидеть и мечтать? И не добился бы ничего. Ну, а «остановись мгновение» – так это будет потом.

– У вас есть муж, пани Ольховская? Искренне ему сочувствую. Что ж, пожалуй, я соглашусь.

– Тогда спасибо за беседу, товарищ Лем. С вами свяжутся, ждите. Пока же не смею вас больше задерживать. Вам транспорт вызвать, чтобы доставить вас туда, откуда пригласили?

– Спасибо, откажусь. Лучше пройдусь пешком. Тут недалеко, и погода хорошая.

Ушел. Подумать решил по пути – мне вот тоже на прогулке размышляется лучше. Так и не узнал, что если бы он отказался, то нашелся бы кто-то другой из сознательных писателей, кто бы такую метаморфозу с его романом проделал. И вышло бы «полное издание» с двумя фамилиями авторов… или с одной, как получилось бы. Если бы Лем стал возмущаться – что ж, искренне жаль! Нет, зачем убивать человека или сажать по вымышленному обвинению, вы что? Сначала побеседовали бы с ним еще раз, пытаясь вразумить. А затем в психиатрическую клинику – опыт уже есть, с «вакциной сверхспособностей» для отдельных представителей гуманитарной интеллигенции. Нет, аминазином бы его не кололи, достаточно просто подержать и выпустить, и будет репутация у человека «в дурке лечился», кто ему поверит?

Жестоко? Так перефразирую ефремовскую Фай Родис: что следует выбрать, когда на одной чаше весов благо для страны, для народа, а на другой – некоторые неудобства для человека, который напишет в том девяносто пятом, после бойни в Буденновске, «я всей душой на стороне чеченцев, хотя, конечно, понимаю горе семей, которые оплакивали своих близких, оказавшихся в числе заложников – но они имели право прибегать к средствам, которые не предусмотрены международными конвенциями»?

Но кажется, обошлось – еще одного незаурядного человека для СССР сохранили!

Валентин Кунцевич

Убивать хочу! Но уже не поможет.

Это был последний день наш в городе Львове. Дела завершили, врага победили, все упаковали уже и готовимся отправлять. Часть киногруппы с имуществом (те, кто не посвящен) вообще поездом едут.

Аня, Лючия, Юрка и Стругацкий ушли еще одного кадра перевоспитывать. Дед и Кот на этаже бдят, где наши номера. А свободные от вахты, с девчатами-«лючиями», кто где. Ну, и Мария тоже захотела не в гостинице сидеть безвылазно, а как мы в Севастополе прогулялись по Приморскому бульвару, перед самым отлетом в Москву. Погода прекрасная, обстановка спокойная – однако повышенная готовность гарнизону и прочим правоохранительным органам сохраняется, пока мы не отбудем. С оперативной ситуацией я успел ознакомиться – тут не только серьезной боевой организации ОУН нет, уголовные под зачистки тоже попали. Ночью по окраинам всякое бывает – но днем и в центре безопаснее, чем в Москве. Особенно сейчас, когда патрулей, военных и милиции, на каждом шагу полно.

Так что идем с Марией под ручку, никуда не спеша. От гостиницы по улице Свердлова[32] свернули на Ивана Франко. Маша по сторонам оглядывалась, затем меня спросила:

– Валь, а все говорят, что Львов старинный город, старше Ленинграда и Москвы…

– Питер, да, моложе, – отвечаю я, – а насчет Москвы неправда. Считается, что Львов князь Даниил Галицкий основал, то есть век тринадцатый, время татарского нашествия. А Москва была уже в 1147 году, по самой ранней из летописей, дошедших до нас, – а сколько до того стояла, ученые спорят. Так Новгород еще старше – «новый город». Кто же был «старым» по отношению к нему – историки считают, что Ладога, но это одна из версий.

– Валь, ты умный такой! Но я спросить хотела, а отчего здесь старины не видно? Даже здесь, в «старой» части, центре – дома, как в Москве, дореволюционные. А я думала, будет древность, узкие улочки, каменные стены. Ну как в кино пытались показать!