Красные камни - Владислав Савин (2019)

– Пока у отца живу, – ответила незнакомка, – собиралась поступать в МВТУ Баумана, но не получилось.

– То есть не трудоустроенная пока? А кто ваш отец?

– Адмирал Лазарев. Михаил Петрович.

– Врешь, – изумился милиционер, – я в сорок третьем на СФ служил и товарища Лазарева, нашего Адмирала Победы, даже видел однажды. И слышал, что женился он тогда же, в августе, и не было у него никаких детей!

Девушка достала фотографию. Пожелтевшая, но можно различить – военный моряк на набережной, возле памятника, вдали шпиль Адмиралтейства виден. И надпись на обороте – «любимой Иришке». Только вместо даты – чернильное смазанное пятно.

– Я от первого брака дочь. Лишь недавно он меня нашел. А мама… нет ее больше.

– Он, – сказал старшина, разглядывая фото. Затем вытянулся и отдал честь. – Ну, раз пострадавших нет и матчасть тоже в порядке, то не вижу нужды в протоколе. Счастливой дороги, товарищ Лазарева, только впредь ездите осторожней и одевайтесь соответственно. А вдруг бы не расстегнулось – и знаете, что было с Айседорой Дункан?

– Папа меня убьет, – произнесла девушка, когда милиционер отошел. – Он добрый, но строгий. Если узнает, что я чуть не убилась, ездить запретит и мотороллер запрет в гараж. Спасибо вам, товарищ, что претензий не предъявили.

Улыбнулась и направилась к своему мотороллеру. Сейчас сядет на него и исчезнет навсегда.

– Ира, постойте, – вдруг сказал Василь Кузьмич, – если желаете, я бы мог посодействовать с вашим трудоустройством. Вы не против встретиться сегодня вечером, ну, скажем, в «Арагви», в семь?

Анна Лазарева.

Через два часа

– Что ж Инна, хвалю – сыграла блестяще. Мне из ЗИМа сам момент хорошо был виден – страшно даже, как ты на скорости и валишься на бок.

– Так, Анна Петровна, в армии этому приему моторазведчиков учат. При попадании под внезапный огонь, если нет времени и возможности развернуться, вот так в динамике затормозить, и на бок. На мотороллере даже проще, меньше риск, что ногу придавит. А у меня под юбкой наколенник из «чертовой кожи» был надет, так что я даже не оцарапалась. Только платье порвала.

– Ну, платье мы тебе возместим. И не страшно было?

– Немного совсем испугалась, что не успею накидку у горла расстегнуть, уже когда зацепила. Хотя пуговицы на живую нитку были пришиты – но совсем ослаблять нельзя, а то бы плащ могло еще до того ветром сорвать.

– И по психологии вышло очень убедительно. Сыграла ровно на грани – особу независимую, но в то же время нуждающуюся в поддержке. Помощь принимала, но сама не требовала.

– Так я подумала, какой бы у товарища Лазарева могла настоящая дочка быть, моих лет. Уж точно не кисейная барышня, не мямля – но и не грубая. Мне фотографию вам вернуть?

– Оставь пока – вдруг еще пригодится. Операция ведь не завершена.

– Если не секрет – а кто та Ириша, кому он писал? Вы ее знали?

– Нет. Это было давно, когда мы с Михаилом Петровичем не были знакомы. И что с ней сейчас, не знаю. Только фотография… завалялась!

– А еще я боялась, что засмеюсь. Глядя, как Ваня играет такого грозного милиционера, служаку, лицо кирпичом. Потому старалась, взгляд вниз, будто виноватая.

– Положим, смех – это нормальная реакция для той, кто только что чудом осталась жива. Но и так неплохо – он ведь тебя пригласил. А сегодня днем еще и узнает о повышении – и значит, вечером будет в отличном настроении и внутренне расслаблен.

– Ну, а если он захочет…

– На первом свидании? Инна, ну тут тебе даже играть не потребуется – ты советская девушка или какая-то, кто хоть за шведа замуж?

– Нет, вы что! А почему «за шведа»?

– Забудь. Одна давняя история.

– Ну, а если он еще после? Мы же с ним еще встретимся.