Красные камни - Владислав Савин (2019)

Вот откуда ноги растут – у революционной (даже еще не большевистской) нетерпимости русской интеллигенции. Как известный случай, когда «демократические» литераторы требовали у издателя Сытина: «Мы с таким-то работать не будем, поскольку он реакционер. Гоните его – а что ему жить будет не на что, так реакционеров не жалко». После это выльется и в «отрекись от своего отца, брата – врага народа» в тридцать седьмом. Пайпс описывает классические объединения сектантов, только не с религиозным, а политическим оттенком – где нет места для фактов и логики, противоречащих «единственно верному учению»; «познание невозможно размышлением и наблюдением – оно возможно только личным наставлением имама»[22]. А как умеют промывать мозги в сектах – бедняга Овертон нервно курит в сторонке, осознавая преимущество индивидуальной работы перед массовым продуктом. На выходе получаются фанатики, биороботы – у которых собственный мозг заблокирован напрочь, оставив лишь один канал, что скажет гуру.

– И как же вы такой свой коммунизм строить будете? – спрашиваю я. – Ты у народа спроси, хотят ли они не по справедливости, без вознаграждения, что тебе ответят, или сразу прибьют? Ваш Линник на Ленина ссылался, «Государство и революция», где отмирание государства при социализме обосновывалось тем, что, в отличие от эксплуататорского строя, уже не надо применять насилие и принуждение меньшинства к большинству. Ну а сколько таких, как ты, и на какую массу несознательного народа – это какой тогда аппарат насилия вам будет нужен, чтобы все общество по-своему перевернуть?

– А коммунисты никогда не искали легких путей, – отвечает Горьковский, – сделаем как в романе про «свет звезд». Всех детей объявить общими и воспитывать в правилах коммунистического общежития в особых воспитательных учреждениях, в секрете, чтобы они родителей вовсе не знали. Разорвать при этом воспроизводство буржуазной, эгоистической морали, – и тогда уже следующее поколение советских людей будет жить при коммунизме.

– Ты этого не увидишь, – говорю я, – как и те из вашей организации, кто не захочет сотрудничать. Благо таких достаточно. Ну а все, кто упорствуют – по уголовке пойдут, причем с самыми отягощающими. В историю войдете не героями, а распоследней мразью. И никто никогда не узнает о ваших высоких идеях – уж об этом я позабочусь. Поскольку вот лично я – не за такой коммунизм воевал. А за такой, в котором мои дети будут жить – которых я сам воспитаю. Последний раз предлагаю: дашь показания на гражданина Линника – отделаешься пустяком. И можешь после даже планы строить, о продолжении вашей борьбы – естественно, не нарушая советских законов. Что выберешь?

– Да пошел ты… – бросает в ответ Горьковский. – С наградами, а душа у тебя клоповья, не за коммунизм ты воевал, а чтобы после «у тихой речки отдохнуть». Ничего – меня не будет, другие придут, и за все спросят с таких, как ты. И с сознательно предавших, и с малодушных, как эти вот клуши!

– Напрасно тебя, такого идейного, на войне не убили, – отвечаю, – лег бы на амбразуру, или с гранатой под танк, больше пользы было бы для нашего дела. Ты ведь все равно все нам расскажешь, гражданин Горьковский, – только тебе лично это уже в смягчающие обстоятельства поставлено не будет. И не партия тебе, а ты партии объявил войну – так не обижайся, что и к тебе как к врагу. Такому же, как изменники Родины.

Я не шучу и не преувеличиваю. Кто сказал, что в СССР не могло быть хунвэйбинов – вот он, характерный типаж. А поскольку, я слышал, в иной истории в худшие времена советско-китайских отношений маоисты считались у нас не меньшим врагом, чем американский империализм, – то будет с тобой без всякого снисхождения. И сколько сейчас в Маньчжурии у товарища Гао Гана, в Народном Китае у товарища Ван Мина, во Вьетнаме у дедушки Хо, таких же бешеных, которые если до власти дорвутся, то туши свет? Впору о «бремени советского человека» говорить, несущего диким народам свет правильного коммунизма.