Союз нерушимый - Владислав Савин (2015)

— Встаем, проходим, вы временно задержаны до выяснения — и уже мне, взглядом лишь по моим смершевским корочкам скользнув — а это уже не ко мне а к товарищам из комендатуры — и кивнул в сторону троих, подходящих от двери.

И тут мне стало все ясно. С вероятностью так процентов на восемьдесят. Поскольку за два года здесь не только на фронте воевал, но и в тылу крутиться пришлось достаточно.

Какая Контора в сталинском СССР была самой крутой? Не ГБ, как ни странно — прокуратура! Плюньте в лицо писателю Войновичу, у которого в "Чонкине" капитан НКВД, выезжая на арест, сержанта посылает, зайди к прокурору, пусть ордер выпишет. Нет, в тридцать седьмом всякое бывало — но после, было обычным делом, что прокуратура опротестовывает действия "кровавой гебни", усмотрев нарушения законности, и чекисты лишь исполняют и под козырек берут. А уж арестовать прокурора равного уровня, гэбешник не мог по определению — даже если, к примеру, районный начальник НКВД жутко ненавидел районного же прокурора и жаждал его сгноить, он имел право лишь написать рапорт своему областному начальству, которое выходило с просьбой уже на областного прокурора — после рассмотрения обвинения, отнюдь не формального, и если обнаруживался поклеп, участь гэбешника была совсем незавидной, палка оказывалась о двух концах. Прокуратура занималась наиболее серьезными делами — помните, в "Месте встречи", как Жеглов говорит Маньке-Облигации, "попала ты, дура — мы всего лишь убойный отдел, а подрасстрельное, это уже в прокуратуру". При этом своих оперов прокурорские не имели, только следователей, черную первичную работу по их поручению делала милиция или опера угро — но не ГБ. И в случае, когда менты шли по прокурорской ориентировке, не действовала презумпция невиновности, наоборот — опера ни за что не отвечали, уже настропаленные, что идут брать того, кого надо. И еще одна особенность именно этого времени: здесь действительно было меньше коррупции, но зато был культ "при исполнении" — если ты исполняешь свои обязанности, то неважно, кто перед тобой. И кстати, еще вопрос, это хуже или лучше того, что стало позже — поскольку очень часто рождало принцип "без бумажки ты букашка", а также сугубо формальное, абсолютно безжалостное выполнение закона. В сухом же остатке — если году в 2012, менты в провинции и голос не смели бы повысить например, на представителя Администрации Президента в сопровождении столичного же майора ФСБ, то здесь им глубоко фиолетово все, если получили ориентировку на конкретных лиц. Пройдемте, разберемся!

И кто же это все запустил, и зачем? А роман Бушкова вспомнился — где начальник службы безопасности какой-то фирмы разбирается, новый киоск у проходной, это слежка чужой Конторы, или конкурентов, или в самом деле торгаши. И посылает своих гоблинов самого бандитского вида наехать на продавца — "меня интересует лишь его реакция, что он скажет и кем будет прикрываться". И если здесь кто-то решил узнать, кто же такая Лазарева и ее будто бы случайно встреченные "фронтовые друзья"? Бандеры или Первый? Вот что-то мне кажется — невыгодно Кириченко открыто ссориться с Москвой, если даже и он по дури послал, то раздувать не будет и от всего отопрется. А вот Кук — тот вполне мог иметь своего человека и в прокуратуре!

То есть, это все же могут быть и переодетые бандеры. А значит, никуда нам идти, ехать, а тем более разоружаться — нельзя! Паранойя, она иногда очень способствует выживанию. Валить что ли придурков, хоть они, возможно, свои? А комендантские подходят от двери с ленцой, не спеша. Привлеченные лишь затем, что по закону, военные, то есть мы, не в компетенции ментов, ну если только с поличным на месте преступления не застали. Вот только если я прав, то прокурорские задачу ставили ментам, а уж те привлекли комендачей, объяснив им ситуация лишь в общих чертах. Потому комендачи рвением и не блещут: мы для них более "свои" чем милиция. На чем и сыграем.