Союз нерушимый - Владислав Савин (2015)

— Товарищ Ватутин, я не сомневаюсь в вашей способности взять Киев штурмом, как Берлин — сказал Сталин — но это все же наш, советский город. И наши советские люди там — которых, я надеюсь, куда больше, чем фашистов. Товарищ Пономаренко, объясните политическую сторону дела.

Напомню читателям, что сорок четвертый был годом территориально-административной реформы СССР. В частности, довоенная УССР должна была разделиться на Украинскую АССР, с западной границей на 1939 год, и Галицко-Волынскую ССР. Что вызывало у отдельных товарищей на местах недовольство, поскольку влекло за собой упразднение, расформирование некоторых учреждений и органов. Это усиливалось прежде проводимой национальной политикой, согласно которой любое национальное развитие всячески поощрялось, даже невзирая на перегибы, влекущие откровенный сепаратизм. Летом 1944 наконец приступили к практическому осуществлению реформы, реорганизации органов власти, смены их подчинения (прежде, даже госбезопасность и ОВД на Украине замыкались на свои НКВД(У) и НКГБ(У) в Киеве, которые в свою очередь были подчинены общесоюзным НКВД и НКГБ — что в значительной степени объясняет, отчего заговор не был своевременно раскрыт). Проводилась политика открытого примирения с ОУН, "ради спокойствия и мира", всякие подозрительные личности, даже служившие при немцах, пролезали на ответственные советские посты, при этом не скрывая своего прошлого. И реформа вызывала у них обоснованное опасение, что дальше так не будет!

С другой же стороны, и ОУН была умным и опасным врагом. Если в западных областях бандеровцы предпочитали действовать угрозами и открытым террором, то проникая на восток Украины, они как правило, натягивали овечью шкуру "защитников истинно украинских интересов". Именно их пропаганда, проводимая весьма умело, и при попустительстве местных органов советской власти, привела к тому, что даже часть населения поверила, что "в РСФСР будет хуже", что "придут москали, повысят цены, отберут хлеб", в сельской местности эти настроения были довольно заметны.

— …таким образом, товарищ Ватутин, главная опасность вовсе не в каких-то трех батальонах УПА, скрытно проникших в Киев — говорил Пономаренко — а в том, что к ним готова примкнуть часть населения, и не только. У нас нет уверенности в надежности даже части киевской милиции и гарнизона, а также местных товарищей, сидящих на ответственных постах. Достоверно установлено, что сам Первый Секретарь КПУ Кириченко вчера прямо в здании КПУ вел переговоры с неким Василем Куком, "генерал-хорунжим" УПА, причем на встрече присутствовали еще минимум четверо высокопоставленных бандеровцев, и товарищи из КПУ — о чем они договаривались, догадайтесь сами. Кириченко кажется, всерьез вообразил себя если не "царем украинским", то вотчинным боярином, удельным князем, которому и Москва не указ. Не фашист, а просто дурак, вообразивший, что можно заключить с фашистами сделку. Нам удалось раскрыть его подлую игру буквально в последний день — и кажется, это послужит детонатором для очень быстрого развития событий. Теперь у Кука нет выбора, кроме как начинать немедленно. И опасаюсь, что завтра — уже начнется.

— Не так все плохо, товарищ Пономаренко — усмехнулся Сталин — уникальный случай, когда мы начинаем действовать, не узнав о начале событий, уже через какое-то время, а заранее! Товарищ Ватутин, вы поняли, что от вас требуется? Нам не нужно, чтобы из Киева была вторая Варшава, которую сейчас проще отстроить заново в другом месте, нам не нужна выжженная земля и трупы, на месте где когда-то была столица Советской Украины. Беспощадность к врагам и изменникам, но милосердие к заблуждающимся — дадим им после исправить свои ошибки, трудом на благо СССР.

Я спросил, кто же сейчас в Киеве вместо предателя Кириченко, Сталин взглянул на Пономаренко, тот сказал: