Любовь моя последняя - Тауэнтцин Тэа (2009)

Роман многозначительно посмотрел на нее.

— Этте не грозит никакая опасность… Она никого не убивала.

— Даже если никого не убивала. Разве ты никогда не слышал о судебных ошибках?

— В этом случае не будет судебной ошибки, дитя мое…

Их разговор прервал неожиданный вой сирены, и все тут же повернулись к окну. К отелю подъехали два полицейских автомобиля.

Виктор заметил, что в глазах Рут вспыхнуло нечто похожее на триумф, а Роман побледнел. Он обнял Этту, как бы желая ее защитить.

— Спокойствие, Этта… Только спокойствие.

Из автомобиля вышли трое полицейских, впереди шагал комиссар Фрайтаг с непроницаемым выражением лица.

— Можно мне поговорить с вами, госпожа Ахенваль?

При этих словах Этта закрыла лицо руками, а Виктор возбужденно спросил:

— Это что, арест? Тогда я должен привлечь адвоката.

Фрайтаг холодно посмотрел на него.

— Мы еще не дошли до этого, доктор Брюль. Об аресте никто ни слова не сказал.

— Разрешите мне сопровождать мою кузину, господин комиссар, — обратился к Фрайтагу Роман.

— Нет никакой необходимости, молодой человек. Мы никуда не уходим из гостиницы… Оставайтесь все на своих местах. Позже я поговорю с каждым из вас.

Этта встала и на несгибающихся ногах последовала за комиссаром в холл.

Они сели за стол у окна, при этом Фрайтаг не спускал с Этты глаз.

— У нас есть новые показания, госпожа Ахенваль. Показания, которые противоречат вашим. Утверждают, что вы находились в своей квартире в то время, когда в субботу после обеда туда пришла госпожа Фройдберг. Вы пришли не тогда, когда она уже была мертва, вы ждали ее там.

— Кто это утверждает? Это ложь! Я ведь ушла отсюда в пять часов.

— Когда вы ушли, меня не интересует. Главное, что вы были в квартире до госпожи Фройдберг.

— Но я там не была. Иначе бы знала, кто…

— Действительно, тогда вы должны были знать, кто ее убил. Вот и утверждают, что вы это очень хорошо знаете. Согласно показаниям, которыми мы располагаем, вы ждали госпожу Фройдберг в своей квартире. Вы включили музыку и стояли за дверью. А когда госпожа Фройдберг позвонила снизу, вы нажали на кнопку, открывающую входную дверь и одновременно открыли дверь квартиры. Она начала подниматься по лестнице, а вы ей крикнули: «Входите, я лежу в постели». Госпожа Фройдберг и вошла, ничего не подозревая. А когда закрыла за собой дверь, вы ее ударили.

— Я? Ударила?

— Именно так. Что вы на это скажете?

— Если это не злостная ложь, тогда какая-то ошибка… Мой голос никто не мог услышать… Меня не было в квартире, когда пришла госпожа Фройдберг. Я ее не впускала и не говорила, что лежу в постели. И я не стояла за дверью.

— Но кто-то же стоял.

— Это была не я! — в отчаянии крикнула Этта и вдруг выпрямилась. — Может быть, это тот, кто дал такие показания?

— Исключено.

— Тогда мне больше нечего сказать.

— Итак, вы настаиваете на своем показании, данном в субботу после обеда?

Этта кивнула.

— Настаиваю. Я пришла в квартиру, когда госпожа Фройдберг была уже мертва. Она лежала не в прихожей, а там, где вы ее видели. Я ни к чему не прикасалась и сразу позвонила вам… Ничего другого сказать не могу.

Фрайтаг молчал с отсутствующим выражением лица. Через несколько секунд он поднялся.

— Пока все, госпожа Ахенваль… Нам нужны только отпечатки ваших пальцев.

— Отпечатки?

— И не только ваших… Всех. — Фрайтаг повернулся к Дундалеку. — Скажите людям в соседней комнате, что мы все сейчас поедем в отдел криминалистики уголовной полиции.

Этту вели по лабиринту коридоров, ей приходилось ждать то в одной комнате, то в другой, потом у нее сняли отпечатки пальцев. Фрайтаг попрощался с ней кивком головы и передал ее полицейским.

Она не знала, что происходит с Виктором, Романом и Рут. Только мельком услышала, как один полицейский говорил другому:

— Сначала Хинрих… И сразу к доктору Вуншману.