Любовь моя последняя - Тауэнтцин Тэа (2009)

— Но пуговицу мы нашли вовсе не в квартире, а рядом на стройке. На третьем этаже. Что вам там было нужно?

— Я там вообще не был, — запинаясь, произнес Осси.

— Не лгите! Пуговица была там, значит, и вы были. Вы проникли через строительные леса на балкон, а потом проломили Ахенвалю череп железным крюком.

— Нет, нет! Я… Мы же вместе были в «Бонбоньерке»… В два часа. Тогда Гвидо был еще жив…

— А где вы были в половине третьего?

— В половине третьего я все еще был в «Бонбоньерке» и оставался там до закрытия. Все время сидел у стойки. После того как ушел Гвидо, я разговаривал с барменом, владельцем ресторана. Можете спросить у него.

— Когда ушел Ахенваль?

— Должно быть, где-то в четверть третьего. Он был там недолго и в плохом настроении. Опять какие-то неприятности с его женой. А где была она, когда убили Ахенваля?

Фрайтаг холодно посмотрел на Шмерля.

— Сейчас речь идет о вас. Вы еще не объяснили, что делали на стройке.

— Не был я там. Я — художник, а не маляр. И еще кое-что хочу вам сказать, господин комиссар. Без моего друга Гвидо я бы давно уже сдох, можете мне поверить. И именно я его убил? Не смешите меня.

— Не стоит иронизировать, — сквозь зубы процедил Фрайтаг. — Это убийство с целью ограбления. У Ахенваля были при себе деньги. Несколько тысяч. Где они?

— Деньги? Послушайте, мне никогда бы не пришло в голову убивать моего друга из-за денег. Он всегда был ко мне щедр и давал предостаточно.

— Вот как? — язвительно заметил Фрайтаг. — Сколько же он дал вам вчера?

— Вы угадали, он дал мне вчера деньги на хранение.

— И где они?

— Там, в моем ателье. — Осси показал на соседнюю дверь.

— Вы останетесь здесь, Дундалек. И не спускайте с него глаз, — приказал Фрайтаг и прошел в студию. Закрыв за собой дверь, он пораженно остановился.

Фрайтаг ожидал увидеть грязную дыру, а увидел ларец. Жемчужно-серое ковровое покрытие, колоссальных размеров кровать цвета бордо, кожаные кресла, камчатные занавески, кедровая мебель, в углу — сверкающий хромом бар. И все безупречно прибрано, как на витрине. Тридцать красных свежайших роз в капельках росы в напольной вазе. Только высокое окно, занимающее почти всю северную сторону, позволяло предположить, что это помещение по своему замыслу должно быть студией художника.

Фрайтаг наугад открыл дверцу узкого шкафа, и ему в нос сразу ударил сильный запах духов, исходящий от белоснежного шелкового пеньюара.

На нижней полке стоял чемодан из крокодиловой кожи. Фрайтаг открыл его и увидел в крошечных, ящичках только бутылочки из керамики и стекла, но стекла шлифованного, с позолоченными замочками и крышечками. Несессер. Очень дорогая вещь, стоящая две-три тысячи марок. Затем он подошел к комоду и выдвинул ящики. Они были пусты, кроме одного, в котором лежала фотография в рамке с подставкой: блондинка с челкой, дерзкий носик, смеющиеся глаза. На обратной стороне типографская надпись: «Фото Кибица, Зальцбург».

Фрайтаг сощурил глаза и тихо свистнул сквозь зубы. Зальцбург… Есть ли какая-нибудь связь между ним и этой блондинкой, которая, видать по всему, устраивает здесь, в ателье Осси, тайные рандеву? Случайно, не с Ахенвалем?

По показанию Виктора Брюля, Ахенваль вчера лишь разыгрывал свою ревность, а в действительности ему было важно что-то совершенно иное. Не был ли он сам обманщиком, а не обманутым?

То, что именно Ахенваль устроил это любовное гнездышко, совершенно очевидно. Тогда дело приобретает иной оборот Фрайтаг почувствовал, что на шажок приблизился к истине. Он вытащил фотографию из рамки, положил ее в нагрудный карман и опять подошел к шкафу.

— У вас есть ордер на обыск, господин комиссар? — спросил вошедший в сопровождении Дундалека Осси.

— Не говорите глупостей! Кому принадлежат чемодан и пеньюар?

— Моей подружке.

— Вашей подружке или подружке Ахенваля?

— Моей, — ухмыльнулся Осси. — Мне на женщин везет.