Обещания богов - Обещания богов (2022)

Он знал, что молодая женщина умна, но животным умом, применяемым к мелочам, из которых состоят повседневная жизнь и человеческие взаимоотношения. Грета бывала очень проницательна, когда требовалось вывести кого-то на чистую воду. В остальном она была почти безграмотна.

За это он ее и любил. Интеллектуалы вроде него часто устают от самих себя и собственных разглагольствований. Встречая зверушку вроде Греты, идеально вписавшуюся в свою среду обитания, он смаковал ее простоту и непосредственность, не нуждавшиеся в многословных рассуждениях.

— Тебе нравится? — Она протягивала ему ладони с изящными коготками, покрытыми лаком.

— Великолепно.

Он был искренен. Грета ухаживала за своей красотой, как солдат готовит оружие к бою, и была права. Вообще-то, Бивен тоже наверняка каждый вечер разбирает свой люгер и чистит каждую деталь.

Они вместе сели в машину, и водитель, молчаливый, как «бардачок», тронулся с места.

— Что у нас следующее?

И впрямь взбодрившаяся Грета сделала вид, что задумалась.

— Хм… Мой день подходит к концу.

— Где обычно ты делаешь последнюю остановку?

— Кафе «Кранцлер».

68

Расположенное на углу Унтер-ден-Линден и Фридрихштрассе, кафе «Кранцлер» было одним из самых популярных в Берлине, и Симона удивило, что Грете оно нравится, — слишком заурядное для члена «Вильгельм-клуба».

А вот Симон любил это место — за светящуюся вывеску, за округлые буквы на фоне вертикальных полосок. Ему виделось в этом обещание радости и легкости, несмотря на развевающиеся поверх вечные стяги со свастикой.

Они устроились на террасе, и Симон умиротворенно наблюдал, как по проспекту катятся прохожие, будто камешки по дну реки. Логично было бы предположить, что в тени всех этих орлов, свастик и колонн в форме виселиц берлинцы будут красться вдоль стен с бескровными лицами.

Ничуть не бывало.

Вокруг все горланили, в сумерках раздавались взрывы хохота под стук чокающихся тяжелых кружек и беззаботные выкрики Prost![113] Казалось, вся терраса пьет лето долгими глотками света.

Солдаты расхаживали туда-сюда, проезжали груженные военным скарбом фургоны, но вместо того, чтобы вгонять в тоску этот маленький мирок, знаки войны вроде бы успокаивали берлинцев. Ведь порядок-то установлен. И все эти винтовки, равно как и черные, зеленые, серые мундиры их защищают. А дальше будь что будет.

— Уж лучше сидеть дома, чем таскать с собой такую похоронную физиономию, — бросила Грета.

— Прости?

— Из тебя и слова не выдавишь.

— Извини.

— О чем ты думаешь?

— О том, что я только время потерял.

Она с надменным видом глянула на свои ногти.

— Мило.

— Я хотел сказать, с точки зрения расследования.

— А ты теперь следователь? И чего ты ждал? Что из какой-нибудь подворотни вынырнет парень из моего сна?

— Ты уверена, что за последние недели нигде больше не бывала?

— Сожалею, что так мало развлекалась.

— Подумай хорошенько. Парикмахерские, магазины — ты уверена, что вы все туда ходили?

— Более-менее. У нас общие привычки, но у каждой есть свои предпочтения. Я тебя водила в обязательные места.

Она отпила глоток «Лёвенброй» — прогулка подняла ей настроение, она вроде больше не боялась убийцы и даже не вспоминала об убитых подругах.

— Мне пора. Гюнтер не любит, когда он возвращается, а меня нет дома.

Симон без возражений поднялся, бросив на стол несколько марок.

— Я тебя здесь оставлю, — устало предупредил он. — Вернусь домой пешком.

— Хочешь, пройдемся по Липовой аллее?

— С какой стати?

— Потому что мы всегда так возвращаемся.

Психиатр пожал плечами:

— Если хочешь.

Они двинулись в путь вместе с телохранителями, идущими следом, — в конце концов оба просто про них забыли.