Обещания богов - Обещания богов (2022)

Эсэсовец не ответил. Ганс Вебер всего лишь рассказал им, что не единожды тайно возил хозяйку в «Лебенсборн», расположенный на юге Берлина, в клинику «Цеертхофер».

Его информация была не очень точной — в этом неудобство пентотала, — но вскрывала решающее обстоятельство: Грета Филиц контактировала с «источником жизни» до своей беременности, начиная с апреля.

Данный факт, возможно, подтверждал настойчивые слухи о «Лебенсборн». Говорили, что эти особые клиники иногда предоставляют кандидаткам на материнство рекомендованных производителей. Вот почему молва ассоциировала эти заведения с борделями…

Обратилась ли Грета в клинику «Цеертхофер», чтобы найти подходящего отца своему ребенку, раз уж гомосексуал-муж был не в состоянии ее оплодотворить? Неужели у нее не было никакого любовника, способного оказать ей — добровольно или нет — такую услугу? Симон Краус, например?

— Высади меня здесь, — велел Бивен.

Они еще не доехали до Принц-Альбрехтштрассе, 8, но он не хотел, чтобы его видели вылезающим из «Мерседеса-Мангейм WK10», за рулем которого сидела женщина с короткой стрижкой. Ему не следовало слишком высовываться.

Минна затормозила и повернулась к нему. Только тогда она заметила его застывшее лицо и опустошенный взгляд — будто он направлялся в конкретный ад, известный ему досконально. Он снова надел форму без погон и знаков различия, воняющую трупами и свернувшейся кровью.

— С тобой все в порядке?

— Не обращай внимания.

— Что это за новая работа?

— Говорю ж, не обращай внимания.

Его даже пожалеть не получалось. С точки зрения Минны, в этой дерьмовой нацистской Германии коль уж стал сволочью, то навсегда. Бивен годами избивал евреев, коммунистов, цыган, гомосексуалов. И вдруг его совесть замучила? Ему вдруг стало невыносимо хладнокровно увечить ни в чем не повинных и совершенно беспомощных людей?

Если кто и будет сокрушаться над его судьбой, то только не она. Однако, несмотря на всю неприязнь и отвращение, которое он периодически у нее вызывал, она поймала себя на том, что кивнула, когда он бросил:

— До вечера.

Прямо пожилая супружеская пара.

Ну и дичь!

Она рванула с места, не дожидаясь, пока он захлопнет дверцу.

Теперь следовало разузнать побольше о «Лебенсборн».

Ничего нет легче.

Она знала одного из главных благотворителей Черного ордена. Главного förderndes Mitglied[146] этих господ. Этот щедрый даритель, тайный благодетель нацистов, был не кем иным, как братом ее отца, — это его в немецкой прессе называли «бароном асфальта».

Или же, если вам так больше нравится, для членов клана фон Хасселей — «дядюшкой Герхардом».

101

Герхард фон Хассель жил в просторной усадьбе недалеко от виллы «Баухаус», на подступах к Грюнвальдскому лесу. Как и родители Минны, он не стал дожидаться, пока квартал Далем войдет в моду, чтобы выбрать место для своей резиденции. На самом деле этот дом был выстроен его отцом еще в начале века.

В глубине тенистого парка, засаженного деревьями с шелестящими кронами, спокойно благоденствовало одно из самых крупных промышленных состояний Германии. Ничто и никто, и уж конечно не нацизм, не могло потревожить дядюшку Герхарда за стенами его крепости.

В детстве Минна боялась этого дома. Здание — то ли в неоготическом стиле, то ли в неоренессансном, определить не представлялось возможным — имело два крыла с многочисленными окнами и башенками. Ансамбль всем своим весом тяжело упирался в землю, отражаясь в озере, лежащем на галечном ложе, и хруст этой подрагивающей гальки Минна до сих пор ощущала под ногами.