Правда или желание - Наталья Тимошенко (2022)

Кряхтя и постанывая, Воронов выбрался из машины и, ругая все на свете, пешком взобрался на четвертый этаж старого пятиэтажного дома, естественно, без лифта. Кто вообще решил, что пятиэтажки должны быть без лифта? А что делать тем, кто когда-то купил квартиру на последнем этаже и с каждым годом моложе не становится?

Следственная группа еще не приехала, возле квартиры стоял только молоденький дежурный, поэтому Воронов был практически первым. Пряникова уже скрутили, но пока не увезли. Впрочем, по состоянию он, похоже, мало чем отличался от Девятова. Сидел на полу в прихожей, скованный наручниками, и выл так, как африканские гиены воют на луну. Не то чтобы Воронов это когда-то видел, но богатое воображение имел с детства.

Не останавливаясь возле Пряникова, он шагнул в комнату, где пока еще было пусто: не суетились криминалисты, не осматривал тело судмедэксперт. Картина ему предстала примерно такая же, как в доме у Девятовых: разбросанные вещи, порванные шторы, следы длинных когтей на стенах и ламинате и лежащая посреди небольшой комнаты молодая женщина. Еще издалека Воронов разглядел медальон на ее шее. Тот самый, который они уже видели на фотографиях Алины Девятовой. Что ж, хоть в этом не ошиблись.

Опираясь на стул, лежащий рядом с телом, следователь с трудом присел на корточки и наклонился, чтобы рассмотреть медальон. Руками брать не стал, хоть и хотелось нестерпимо, ладони точно чесались. Медальон был большой, красивый, темно-серого цвета с витиеватым рисунком по периметру и изображением птицы, держащей в клюве тонкую ветку, посередине. Лишь вглядевшись внимательнее, Воронов вдруг понял, что вовсе не ветка это, а человеческая рука.

— Ух, ешкин кот! — выругался следователь, отпрянув.

Медленно поднялся, бросил еще один взгляд на мертвую девушку и вернулся в прихожую. Спина ему, конечно, спасибо не скажет, но Воронов снова присел, держась за стену, и заглянул в лицо Пряникову.

— Костя, — позвал он. — Костя, что случилось?

Тормошить Пряникова пришлось долго, однако в конце концов его взгляд стал более или менее осмысленным, сфокусировался на Воронове.

— Петр Михайлович? — слабо прошептал криминалист. — Вы?

— Я. Что произошло, Костя?

Тот помотал головой, будто даже воспоминания причиняли физическую боль и хотелось отогнать их. В глубине души Воронов осознавал, что разговаривает с убийцей, и, что бы ни случилось, нет ему оправдательного приговора, но не мог отделаться от мысли, что что-то здесь не так, что не виноват этот человек. Пряников работал совсем недавно, Воронов по пальцам мог пересчитать все разы, когда встречался с ним, и совершенно точно не знал, что он за человек и на что способен, но порой чувства и ощущения бывают иррациональны.

— Ты должен мне рассказать, что произошло.

— Я не знаю, — наконец выдавил несчастный. — Мы завтракали, собирались на работу, как всегда. Ира бурчала, что мне выпало дежурить в эту субботу, а я обещал съездить с ней на дачу. Она часто так бурчит, но в этот раз меня это страшно бесило. А потом… — Он тяжело сглотнул, собираясь с мыслями, но Воронов не стал его торопить. — Потом что-то произошло, и я будто увидел себя со стороны. Увидел, как кричу на нее, как хватаю тарелки и швыряю в стену. Ира выбежала в гостиную, и я побежал за ней. А вокруг нас что-то происходило. Стены будто вздыбливались, мебель летала сама по себе, пол гудел. Мы боролись… Я не хотел ее убивать, Петр Михайлович! Я просто толкнул ее. А потом медальон поднялся вверх и замотался вокруг ее шеи. Он душил ее, а я стоял рядом и ничего не мог сделать.

— Кто держал медальон, ты видел?

Пряников кивнул.

— Я держал. Мое тело. Но я будто смотрел со стороны. И эти руки…

— Какие руки? — насторожился следователь.

— Черные, костлявые. Они словно держали мои руки и заставляли душить.