Копия - Эдуард Голубев (2019)

— Некто немец Альфред Вильм, около ста лет назад, будучи инженером-металлургом, в средние века его назвали бы алхимиком, задался одной, но очень важной целью для того времени. Он хотел придать алюминию крепость стали, но при этом оставить присущую ему легкость и пластичность, считая, что это будет материалом будущего, в чём, кстати, не ошибся. Можно смело говорить, что он открыл человечеству дорогу в небо и дальше в космос, даже не подозревая об этом. Годы изучения структур металлов подсказывали ему, что это возможно. Главное найти нужные компоненты и их часть в будущем сплаве. В конце концов, он остановился на трёх ингредиентах — медь, магний и марганец. Начались долгие месяцы опытов, и домашний тигель для выплавки алюминия вместе с ним работал на износ. Дни постепенно переходили в бессонные ночи, которые в свою очередь порождали нервный срыв. Каждая отлитая пластина с разными долями заданных элементов, остыв, сгибалась с такой же легкостью, как обычный алюминий, и с этой же легкостью летела в угол лаборатории, брошенная в нервах дрожащей рукой. Он ничего не мог понять — это было какое-то наваждение. Количество неудач за день росли прямо пропорционально увеличению около стены груды согнутых кусков серебристого металла, который уже начинал проклинать. Что бы вы сделали на его месте, мистер Стеблин?

— Как я понимаю, ему не хватало одного маленького шага и, по опыту знаю, что в таких случаях он абсолютно не сложный и лежит на видном месте, поэтому наименее заметный. Выражаясь современным языком, я бы нашел у себя окно «Завершение работы» и дальше выбрал опцию «Перезагрузка», так как дальнейшие действия могли привести к полному сбою программы, без возможности восстановления.

— А что вы понимаете под словом «перезагрузка»?

— Полное отвлечение на время от проблемы, а чтобы легче это сделать, лучший способ поменять обстановку. А как поступил Альфред Вильм?

— Именно так, мистер Стеблин. Он взял удочки и, даже не закрыв лабораторию, уехал подальше от цивилизации на озера рыбачить, полностью отдавшись спокойствию первозданной природы. Дней через десять, вернувшись, и ещё не смыв с себя дорожную пыль, зашел в приоткрытую дверь постройки, где его уныло ждал остывший тигель. Оглянувшись по сторонам, он решил в первую очередь избавиться от кучи алюминиевых уголков, так как именно она напоминала больше всего о прошлых неудачах. Альфред взял в руки первую попавшуюся согнутую пластину и, не имея никакой цели, просто решил её распрямить. Она не поддалась, несмотря на все приложенные усилия. Это была победа! Он в радостной эйфории начал хватать все остальные и ни одну из них не удалось выровнять. Не знаю, мистер Стеблин, как он, история умалчивает, но я бы в тот момент заплакал.

— Меня сложно удивить, Джеффри, но это блестяще поучительная история. Так все-таки, в чем был секрет?

— Сейчас это знает любой студент-металлург, называя такой процесс искусственным старением материала. Нагрев, а затем резкое охлаждение, в десятки раз сокращает время перестановки атомов, для данного случая около шести дней, когда в естественных условиях это продолжается десятилетиями. Отсюда и название «старение», просто таким способом оно ускоряется. Видите, всё дело было только во времени.

— Хотите сказать, Джессика быстро «постарела»?

— Да. Вам, как и Альфреду Вильму, не ведая того каким способом, удалось придать на первый взгляд мягкой субстанции прочность самурайского меча. Как и он, вы верно выбрали составляющие и дали время на их преобразования. Поверьте, я сразу увидел это в ней. Она сохраняла четкость в голосе, несмотря, что мы говорили о сентиментальных вещах. Не знаю, как выглядели глаза Жанны д’Арк, когда её вели на костёр, но мне кажется, у них был идентичный стержень. Она готова и это мой вердикт.

— Как-то всё хорошо, чтобы быть хорошо. И это, чёрт побери, настораживает.