Копия - Эдуард Голубев (2019)

Прошло чуть меньше года и Джессика начала чувствовать постоянную ноющую боль в груди, появилась отдышка от мизерной нагрузки и хроническая усталость. Скрывать свою нервозность (что давалось нелегко) у неё получалось только в присутствии дочери, а вот отношения с мужем перешли ту точку невозврата, где такие понятия как любовь, привязанность и понимание становятся чуждыми. Он ушёл одним ранним утром, тихо, без выяснений отношений, оставив на кухонном столе записку, где просил не проклинать его и всё правильно объяснить дочери. Просто он очень устал и так легче им будет обоим. Джессика не винила его, осознавая, что внесла немалую лепту в их развод, первопричиной которого стало её психическое состояние последние месяцы.

Очередным осенним вечером за ужином Линда долго серьезно смотрела на мать, не прикасаясь к еде, и тихо сказала:

— Мамочка, любимая, пообещай, что завтра ты пойдешь в больницу. Я очень прошу тебя.

— Девочка моя, я уже ходила.

— Это было давно. Сходи ещё раз, пожалуйста, — в голосе Линды чувствовался страх и переживание.

— Обещаю, мой ангел. Завтра обязательно посещу врача, — Джессика нежно поцеловала дочку в лобик, — а теперь кушай, и будем ложиться спать.

Доктор Рединг пристально изучал МРТ лёгких, а Джессика в это время пыталась прочитать его мысли, но на лице местного эскулапа, как у профессионального игрока в покер, ни один мускул не дрогнул. Просто маска с холодными глазами.

— Вы говорите, что около года назад обращались к нам, и вам, мисс Олсон, сказали, что ничего страшного? — отложив снимок, спросил врач.

— Да, только врач был другой, совсем молодой. Он прописал вот эти таблетки, — Джессика достала из сумочки упаковку, улыбнулась и продолжила, — его фамилия Томас. Я, почему запомнила, так звали кота, который жил у меня в детстве. У меня что-то серьёзное?

Доктор Рединг оторвал глаза от упаковки с таблетками и размеренно, не делая акцента ни на одном слове, приятным для слуха голосом, словно навигатор в автомобиле, начал рассказывать дальнейшие действия.

— Постарайтесь сегодня ничего ни есть, пейте сок. Завтра нам нужно произвести полное обследование, взять анализы, исходя из них, и составим план лечебного процесса. По всем признакам у вас аденома. В этом нет ничего страшного, правда потребуется хирургическое вмешательство. К этому и будем вас готовить. Извините, но я обязан это спросить. Что у вас со страховкой?

— У меня НМО, план серебряный.

— Эти ребята оплатят процентов 70, не больше.

— Я найду остальные, — сказала Джессика, жалея, что придется воспользоваться банковским счётом, на котором несколько лет копили деньги для будущей учёбы Линды в университете.

— Ну и замечательно, — сухо сказал доктор Рединг, — тогда, завтра в девять утра.

Она вышла из кабинета, не зная, что думать. Выражение «хирургическое вмешательство» ещё никому и никогда не придавало оптимизма, кроме тех, кого боль начинала доводить до безумия. Джессика была не в их числе, поэтому страх заглянул к ней. Она оглянулась по сторонам, стараясь чем-нибудь отвлечь себя, и прямо перед собой увидела школьную знакомую Мэри Холт в белом халате, спускающуюся по лестнице. Последний раз они виделись, вспомнила Джессика, когда в её животе стучала ножками Линда. Они посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись.

— Джесс, как я рада тебя видеть. Сколько лет прошло, — Мэри подошла ближе и уже по-хозяйски продолжила, — так, нечего здесь стоять посреди коридора. Пошли ко мне в кабинет, там и поговорим. У меня на сегодня приём закончен.

Аромат заваренного кофе перебил запах медикаментов, предрасполагая к разговору. Две давние школьные подруги увлеченно рассказывали, перебивая друг друга, что происходило с ними в эти годы, не замечая, как вращаясь, минутная стрелка, передвинула часовую на две цифры дальше.