Копия - Эдуард Голубев (2019)

Она лежала на койке и, взяв в руки книгу, специально прикрыв лицо от случайного взора охранника, бесцельно, не фокусируя взгляда, смотрела на расплывчатые буквы, думая о ненужности слов сказанных ей на днях Джеффри Родманом, что отвечать следователю только на вопросы, касающиеся паспортных данных. Больше ни слова. Джессика и не собиралась изливать душу людям при исполнении. Видя, как они начнут извиваться, она, молча, сидя на стуле и опустив голову вниз, будет относиться к происходящему, ухмыляясь внутри, с полным равнодушием, согревая себя только одной мыслью — она сделала это, она победила их всех и нашла настоящую себя, которая зажглась яркой желтой звездой среди огромной серой массы представителей обыденности. Незаметно для неё веки понемногу наполнились тяжестью, и она вскоре просто уснула, положив открытую книгу на лицо, спрятав там застывшую кроткую улыбку, вызванная вкусом удовольствия той неподдельной страсти, захлестнувшей маленькую комнатку для свиданий три часа назад.

Проехав ярдов сто пятьдесят, Влад остановил машину и в зеркало наблюдал за братом, который аккуратно припарковав сзади свою, как ни в чём не бывало, направился к нему. Джессика выполнила свою часть контракта на все сто процентов. Никакой разницы. Через несколько секунд он, уже откинув голову назад, сидел на пассажирском сиденье, наслаждаясь свободой и прохладой безукоризненной работы климат-контроля.

— Ваня, как прошло? — не растрачивая слова на эмоции, хотя скрытая эйфория, конечно, подняла кровяное давление, сухо спросил Влад.

— Как-то всё неожиданно получилось…, — в задумчивом его ответе проскользнул понятный только ему и непонятный для брата груз печали, который тот тут же списал на усталость.

— Ладно, поехали. Возьми в бардачке влажные салфетки, там же другой парик и сотри этот макияж. Не нравишься ты мне такой.

— Куда хоть мчимся?

— Ниагара-Фоллс, пересечем границу, а дальше международный аэропорт Гамильтона и к чертовой матери с этого материка. Времени в обрез.

Двухэтажные дома по обеим сторонам улицы ускорили свой ход навстречу и двигатель, не зная правил дорожного движения, еле слышно рычал, недоумевая, почему не дают ему похвастаться своей мощью. Они направились на север к выезду из города, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание, держа стрелку спидометра на 25 милях в час.

Роберт поймал себя на мысли, что он вряд ли вспомнит, когда последний раз у него был такой аппетит. Закончив с едой, он попросил стакан содовой и, уничтожая её мелкими глотками, начал рассматривать кирпичные стены с множеством больших картин, сделанные под старину. Наступило время ланча и пустой зал ресторана понемногу начала заполняться постоянными посетителями. Он не хотел уходить по одной причине — это неведение, что делать дальше. Но и дальше находиться здесь тоже не имело никакого смысла. Может кто-нибудь другой пересел бы за стойку, и алкоголь совместно с разговорчивым барменом скрасил бы все эти вопросы, убив время, но только не Кейт. Одиночество и закрытость давно уже стали его преданными спутниками.

Он вышел на улицу и начал переходить проезжую часть, направляясь по обратной дороге. Справа с Коттедж-стрит вырулил в его сторону черный Mercedes и глаза Роберта машинально отработали на это движение. Он взглядом, без всякой на то причины, сфотографировал номер и уже готов был отвести взор, понимая полную бесполезность полученной информации, как мельком пройдясь по лицу водителя, тут же, слегка растерявшись, вернул его назад. За долю секунды поняв, что не ошибся, за рулём действительно был тот самый «белый воротничок» из Нью-Йорка, он пристально посмотрел на пассажира. Его бывший сосед по камере, только уже с волосами на голове, сидел, откинувшись всем телом на спинку кресла, прикрыв глаза. Небольшая растерянность перешла в ступор. Он остановился на бордюре, развернулся вполоборота и без всякого стеснения, пристально уставился на приближающееся детище штутгартского автоконцерна.