Снайперы - Владимир Никифоров (2016)

С Волоховым они встречались часто, но мимоходом, то в заводе, то на улице. В середине августа тот как о великом счастье, почему-то касающемся и Клима, сообщил, что «девчонки» приедут в воскресенье «Метеором». Клим пришел на пристань, где возле самого трапа стояла «Волга» Волохова, в которой они с Надей делали свадебный круг по поселку. Из машины вышла женщина, в которой он не сразу узнал Зинаиду: высокий лоб и рыжие волосы скрыты под косыночкой-шапочкой, так что видны одни глаза, одеяние, переливающееся, мерцающее то зеленым, то синим, похожее на сари и пошитое, видимо, из финской ткани, подчеркивающее узкую талию и широкие бедра, еще больше, чем обычно, придавало ее облику что-то змеиное. Она махнула рукой и пошла по берегу вдоль воды. Остановилась и, не оборачиваясь, сказала: «Вот и кончилось то, чего не было. Для него тоже – счастье не главное. А ведь я… Я бы за ним…» Он понял, что она плачет. «Зинаида Марковна…» «Что?» – ответила она незнакомым голосом и не сразу. – «Вы оказались совсем другой!» Она обернулась с постаревшим и подурневшим лицом и попыталась улыбнуться: «А знаешь, Гордеев!.. Вы с Юрой, оказывается, были соперниками! Он мне признался, что был очень-очень неравнодушен к твоей маме, которая вовсе не была твоей мамой!» «Она была мне мамой Аней», – прошептал он, а она сделала к нему шаг и уперлась в него грудью, и он не отстранился. «Ты ведь любил ее, и этим все объясняется. Тебе все равно с кем – раз не с ней. И Вика тебе не нужна, потому что она не заменит тебе маму Аню. И ты зря пришел, Гордеев. Пожалей Вику, пожалей Надю…» Он наклонился и прошептал ей в ухо: «И вас!» «И меня! Меня тоже пожалей! – заговорила она горячим шепотом. – Меня никто не жалеет! Никто-никто!..» И махнув рукой, пошла с опущенной головой к дебаркадеру, к которому медленно подплывал транзитный «Метеор». «Девчонки» показались в проеме выхода одними их первых: Татьяна Петровна с гримасой радостной улыбки на темном до безобразия лице и рядом – юное и очаровательное существо, которое, казалось, все южное солнце привезло в своих глазах. Клим повернулся и пошел прочь от пристани.

В сентябре Клим отвел Надю в больницу, и она родила девочку, сестру Клима, которую они, конечно же, назвали Аней. Через неделю Надя с Аней были дома, и Клим окунулся в заботы, оказавшиеся неожиданно приятными, но приближалось время конца практики, ему предстояли военные лагеря и «госы». Он даже подумать не мог, чтобы оставить Надю здесь, надо выбираться в город, но кто их там ждет? Однажды, зайдя по своим делам к Коркину, он услышал, как тот кричал в трубку: «Да мне Плотников не указ! Пусть он на своем заводе командует!» Положил трубку, обиженно скривил губы: «Пока был капитаном – мужик как мужик, а как стал замом директора завода по кадрам – всем флотом командует, прямо второй Гаврилов!..» «Это не капитан с “чеха”?» – спросил Клим. – «Он! А ты что, знаешь его?» – «Практику у него проходил». – «Так-то он мужик хороший, год-другой посидит в замах, поймет, что к чему. Как он к тебе?» – «Нормально». – «Ты используй это, чтобы выбраться отсюда с женой. Я же знаю твою ситуацию». И они посмотрели друг на друга, и Клим понял, что не по должности Коркин стал любовником Ани, а по любви, взаимной ли, безответной ли, не важно теперь. И он подошел к Коркину, а тот поднялся – маленький, щуплый, как мальчик, и они неожиданно обнялись. «Ты знай, – бормотал Коркин, – если что… А мужик ты – настоящий, далеко пойдешь. И Плотникову позвони. Он тебе поможет».