Но Клим не стал звонить. В конце октября они с полуторамесячной Аней уехали на «Волге» с Волоховым, которого вызвали в обком на «смотрины». В кабинет Виталия Петровича в здании управления завода они вошли втроем: Клим с Аней на руках и Надя. Плотников сразу все понял, он встал, вышел из-за стола и обнял Надю: «Доченька моя! Как я ждал! Как я виноват перед тобой!» Первое время они жили в комнате старого заводского общежития, в деревянной двухэтажке еще довоенной постройки, а потом Плотников договорился с портом, и они переехали в новое пятиэтажное общежитие, где у них оказалась большая комната с туалетом и сидячей ванной. Повезло с соседями: рядом жил Борис Базаров, выпускник Ленинградского водного, механик по портальным кранам, со своей милой толстушкой Светланой, специалистом планового отдела. Быстро подружились, и особенно эта дружба пригодилась на время лагерных сборов Клима. Светлана после работы обходила магазины и возвращалась с двумя сумками в руках – в одной продукты для себя, в другой – для Нади с Аней, а Борис гулял с Аней, как со своей дочкой. И вот Клим получил диплом о среднем специальном образовании и погоны лейтенанта, у него были жена, дочь (она же сестра), уютная квартирка, хорошие соседи, блестящая перспектива (при таком-то тесте!).

Собрались у Плотниковых, трое на трое: Клим, Надя с Аней, сам Виталий, его жена Наталья, которая взглянула на него с доброй усмешкой, четырнадцатилетняя Юлька, не узнавшая его. Плотников не отходил от дочери с внучкой, Юля заинтересованно наблюдала за своей вдруг обретенной племянницей, а Клим и Наталья, выглядевшая намного моложе мужа, оказались на кухне под форточкой. «Не куришь? – спросила Наталья. – Молодец! А я вот смолю с шестнадцати лет. Муж меня уже не целует: чё это я пепельницу буду целовать?» Она вытащила из пачки сигарету, Клим поискал глазами и нашел коробку спичек на газовой плите, чиркнул, дал Наталье прикурить. Она затянулась и выдохнула дым ему в лицо: «Ты тоже… не целуешь, кто курит?» И Клим понял, что от того, как он поступит, зависит все в его дальнейшей жизни, и Виталий его не спасет, если он сейчас ошибется. Он взял сигарету из ее рук, положил ее в пепельницу, а потом медленно, глядя ей прямо в глаза, прижался к ее губам. «Ты меня не помнишь?» – спросил он, когда она прижалась к нему теплой и мягкой грудью. «Я тогда не знала, смеяться мне или плакать: ты на коленях перед моей мамой! И с тех пор все время вижу тебя во сне, как ты стоишь на коленях – передо мной! – Отстранилась, взяла сигарету: – А Надю ты не любишь…» – «А ты не любишь Виталия Петровича». – «Это так заметно?» – «Заметно». – «И тебе его жалко? Жалко, да?» Он молчал. «А меня кто пожалеет?» – «Что же нам делать?» Она хрипло засмеялась: «Какой ты еще глупый! У женщины нельзя спрашивать! Женщиной надо – повелевать!» – «Я буду – повелевать! Только – помоги мне!» – «Ты – чудо!» Она чмокнула его и оттолкнула от себя: «Садись, поговорим… Плотников рассказал мне о вашей непростой ситуации. Ты поступил честно по отношению к Наде, но пройдет время, ты увлечешься, что тогда?» – «Я уже увлекся!» Наталья махнула рукой: «Я – не в счет, я все сделаю, чтобы ты был с Надей. Я говорю о той, которую ты встретишь. – Вдруг молодо, озорно улыбнулась: – Вот Юлька моя, например, вот уж стерва растет!» Клим помотал головой: «Только ты! Только с тобой!..» Наталья засмеялась, груди ее тяжело заколыхались: «Конечно, со мной! Думаешь, я упущу свой шанс?» – «Это я – шанс?» В это время раздались шаги, и она сделала круглые глаза: «Плотников идет!»