Грозное дело - Сергей Булыга (2015)

– Когда всё это там у них сотворилось, шуму было много. Все туда побежали. И я побежал. Но нас в дверь не пускали никого. Рынды на двери стояли, а сама дверь была закрыта. Много нас тогда туда набилось, под ту дверь. Стояли, говорили всякое. Потом вот его привели, – Максим показал на Савву.

Савва утвердительно кивнул. Максим продолжил:

– Его завели туда, а мы стояли.

– Говорили: почему стоят? – спросил Трофим.

– Говорили, царевич убился, – ответил Максим. – Одни говорили – зацепился за порог, другие – поскользнулся на ковре, и головой об стол, об угол.

– А говорили, что его убили?

– Кто же такое скажет вслух? Молчали.

– Ладно, – сказал Трофим. – А дальше было что?

– А дальше оттуда вышел Зюзин и велел всех отогнать от двери, чтобы не мешались. Стрельцы вышли за ним и стали отгонять. А я остался. Сказал, я здешний служка, мне здесь надо быть. Меня тогда поставили к стене. А остальных всех затолкали за угол, чтобы не видели.

– Чего не видели?

– А как выносили двоих – вначале старшего, а после младшего. Стрельцы их на руках несли, я видел.

– Несли неприкрытых?

– Прикрытых. Но я и так их узнал, по сапогам. Живые были оба, тоже видел.

– А дальше?

– Зюзин меня заметил, говорит: «Вырву язык, собака!» Я говорю: «Помилуй, государь, за что?!» Он: «Если пикнешь». После завёл меня туда и велел прибрать. Я и прибрал.

– А Зюзин что? Смотрел, как прибираешь?

– Нет, он сразу вышел. Даже не сказал, что прибрать. А так: «Прибирай!» – и пошёл. Не в себе он тогда был. Да и все там были не в себе. И я был такой же. Ещё бы! Царь царевича убил!

Сказав это, Максим перекрестился. Трофим спросил:

– Почему ты так решил, что царь?

– Потому что чей посох? Царский. И он весь в крови. Да там всё было в крови. Посох на ковре валялся. Они все ушли, я там остался один, а посох весь в крови лежит. Я подумал: вот завтра придут, и что тогда?

– А тебе что до этого?

– Да ничего как будто бы, – сказал Максим. – Но это сейчас так говорю. А тогда я тоже был не свой, как все. Стою тогда и думаю: нельзя, чтобы такое видели, грех же какой! Да и Зюзин, думаю, велел прибрать, вот сейчас вернётся, спросит: «Ты прибрал?» И я взял посох…

– Вот так и взял?! – спросил Трофим. – Руками?

– Нет, конечно, – ответил Максим. – Кто я такой, чтоб царев посох брать? Я до него не притронулся! А отвернул рукав, спустил, и через рукав только взял. За дверь отнёс и там поставил. И закрыл обратно.

– За какую дверь?

– За потайную, за ту, что за печью.

– Так ты что, про неё, про ту дверь, раньше знал?

– Как не знать?! Это же только ему, – и Максим кивнул на Савву, – там ходу только до печи, а я должен везде прибирать. И я туда, за печь, посох и поставил, в том чулане. И на этом всё.

– И посох там до сего и стоит?

– И стоит. Никто у меня про него не спрашивал. И не искал его никто.

– Так, может, его давно нашли.

– Кто?! Кому туда был ход? И кто знал про эту дверь? И если бы нашли, тогда бы искали того, кто его туда занёс. А так не ищут. Ведь не ищут же?!

Трофим подумал и сказал:

– Ну как будто да.

А сам подумал: тут что-то не так. Но и Максим ведь не кривит. Поэтому надо проверить. Да и что тут проверять – пошёл и посмотрел за дверью. И ещё вот что: сейчас не пойдёшь, потом всю жизнь будешь себя корить. А пойдёшь, а тебя кинутся искать… И на кол! А так что, а так найдёшь посох, весь в крови, и как быть дальше?

Вдруг откуда-то издалека, через окно, раздался колокольный звон.

– Что это? – спросил Трофим, а самому подумалось: царевич умер.

Савва послушал и сказал:

– Во здравие.

– Больно уныло бьют, – сказал Максим.

– Откуда радость? – сказал Савва.