Грозное дело - Сергей Булыга (2015)

– Давно спит?

– Только положили. И я сразу же сюда.

– Это верно, – уже мягче сказал Зюзин. Подумал и сказал: – Выйди пока что.

Дворовой развернулся и вышел в ту же дверь, в которую входил.

– Иерои! – сказал Зюзин и задумался.

Потом повернулся к Зюзину и нехотя начал говорить:

– Ну, коли царь тебя позвал… Так и я тебя пошлю. К той Алёне.

– Какой Алёне?

– Шереметевой, – ответил Зюзин и добавил: – К царевичевой жене, царской невестке. – И уже громко, гневно продолжал: – На косе хотела повеситься. Дура! На косе надо уметь. А она ничего не умеет. Да и не одна она! Она у Иванки уже третья! Первые две были порожние, царь их прогнал, взял эту. Ну и эта тоже ходила, ходила, уже и перестали ждать… И вдруг забрюхатела! Ой, было разговоров, радости!.. А сегодня взяла да и скинула. Слыхал?

Трофим пожал плечами. Зюзин злобно выкрикнул:

– Слыхал?!

– Слыхал, – тихо, с опаской ответил Трофим.

Зюзин усмехнулся и продолжил:

– Говорят, она нарочно скинула. Ей, говорят, наколдовали, будто она в чреве чёрта носит. А кто ещё, говорят, может от такого муженька родиться? И она поверила и скинула. Дура! Вот ты теперь и сходи и узнай, так это или нет.

– А… – начал было Трофим и покосился на кочергу.

– А это уже не твоё дело, – строго сказал Зюзин. – Знающие люди глянут, скажут, что это за прядка здесь прилеплена, нет ли в ней какой порчи. И если есть, сядешь, скотина, на кол. А пока иди. Иди, я кому сказал! – и указал на дверь, в которой скрылся тот дворовой человек.

Трофим поклонился, развернулся, надел шапку и пошёл.

28

За дверью было темно. Трофим остановился.

– Ты кто такой? – спросил, судя по голосу, тот самый дворовой.

Спросил совсем рядом. Трофим повернулся на голос и назвал себя.

– А! – усмехнулся дворовой. – Тот самый! Из Москвы. Тогда понятно, пошли! – и, крепко взяв Трофима за руку, повёл.

– Куда мы? – спросил Трофим.

– Сперва во двор, – ответил дворовой. – Раньше ходили прямо. Тут ходу всего ничего. Но как царевича убили, ход к ним велели заколотить. Чтоб не шатались и не болтали. И ты, – строго продолжил дворовой, – чтобы молчал. Чего ни увидишь, молчи. И как оттуда выйдешь, сразу всё забудешь. Ясно?

Трофим ответил, что ясно. А сам подумал: вон какие тут дела: Шереметевых заколотили, чтобы слухов не было, и чтобы не сбежал от них никто, и чтобы чужой к ним не влез. Но это Трофим так только думал, а вслух ничего не говорил. Дворовой тоже молчал. Они прошли ещё немного, повернули, сразу посветлело – в стене были прорублены окна. Прошли мимо тех окон, спустились вниз и через сени вышли на медное крыльцо – то самое, через которое его вводили во дворец, когда наверху его ждал Годунов, чтобы отвести к Зюзину…

А теперь Трофим отсюда выйдет на вольную землю, на снег! На чистый воздух после всего этого смрада! Трофим шагнул вперёд…

Но рынды тут же выставили бердыши, Трофим остановился. Дворовой что-то сказал, рынды ответили, он тогда ещё что-то сказал – и рынды убрали бердыши. Дворовой толкнул Трофима в спину, Трофим очнулся и пошёл вниз по крыльцу.