– Это я велела её там поставить, – сказала Аграфена, рассматривая кочергу. – Для Ванюши, для его здоровья, и чтобы никто на него не замышлял. А вот про внучка забыла. Эх, дура старая!

И она досадливо ударила кулачком по столу. Потом продолжила:

– Ну да беда невелика. Лютая беда была бы, если бы она совсем пропала. А так вернули, слава Тебе, Господи.

Аграфена подняла кочергу, поднесла к лицу, принюхалась, сказала:

– От меньшого Годунова принесли. Вот уж ушлый человек Бориска! Тяжко будет ему помирать. Ну да это ему ещё не скоро.

Она опять принюхалась, быстро повернулась в сторону Трофима и сказала:

– Чего стоишь, как пень? Разводи огонь!

Трофим осмотрелся. Рядом с ним стояла медная тарелка, изнутри вся закопчённая, как будто в ней жгли огонь.

– Ну! – ещё строже сказала Аграфена. – Не знаешь, как огонь разжечь? Дубина!

Трофим схватил ближайший моток пряжи и положил в ту тарелку. И тут же заметил рядом кресало и трут, взял их, выбил искру, пряжа задымилась, начал раздувать огонь. Рядом, на столе, вдруг появились тоненькие щепочки, Трофим их подкинул. Пламя сразу занялось.

– Славно! Славно! – зачастила Аграфена. – Славно!

Вытряхнула из рукава бутылочку, выдернула пробку, сыпнула из бутылочки в огонь каким-то порошком, огонь взвился вверх, загудел. Эх, только и успел подумать Трофим, Господи, не гневайся, Ты же видишь, не по своей воле я…

– Сыпь! – гневно велела Аграфена.

Трофим схватил подвернувшуюся под руку ещё одну бутылочку – откуда она только взялась?! – и тоже сыпнул из неё. Огонь сбился, задымил. Дым был вонючий. Трофим расчихался, перекрестился…

Огонь полыхнул!

– Эй! Ты чего?! – грозно вскричала Аграфена. – Спалить меня задумал? Не балуй!

Трофим убрал руку за спину, попробовал развести пальцы…

А они не разводились! Они так и слиплись щепотью! Матерь Божья, подумал Трофим, заступись за меня, сироту…

– Помолчи! – грозно велела Аграфена.

Трофим перестал молиться.

– Держи!

Трофим взял кочергу, пальцы сами по себе разжались, и сунул её в огонь.

– Жди, пока не раскалится! – приказала Аграфена.

Трофим ждал. Огонь горел ровно, языки были большие, яркие, в тарелке давно было пусто, а огонь ничуть не уменьшался. Кочерга стала понемногу раскаляться. Трофим смотрел на кочергу в огне. Аграфена куда-то ушла. Трофим оглянулся. Аграфена, открыв шкафчик не стене, искала в нём что-то. Наконец нашла коробочку. Трофим сразу отвернулся, опять стал смотреть на огонь. Аграфена подошла к столу, поставила на него коробочку. В коробочке, на красном бархате, лежала прядь волос. Волосы были светло-русые.

– Убирай! – велела Аграфена.

Трофим убрал кочергу из огня.

– Задувай!

Трофим задул огонь в тарелке…

И опять стало темно, просторная светлица снова превратилась в тесную каморку. Глаза у Аграфены затянуло бельмами. Трофим мысленно перекрестился. Аграфена озабоченно спросила:

– Как кочерга? Не горяча?

Трофим, стиснув зубы, взялся за раскалённый конец кочерги… Но жара почти не почувствовал. И так и сказал:

– Не очень.

– Это славно! А то бы сгорели.

И с этими словами Аграфена приложила прядку волос к кочерге. Прядка зашипела и прилипла. Аграфена усмехнулась, сунула в рот палец, прикусила, из пальца показалась кровь, она этой кровью помазала прядку. Подула. Кровь быстро засохла.

– Повороти! – велела Аграфена.

Трофим так и сяк повернул кочергу, потом даже встряхнул ею. Прядка держалась крепко.

– О! – сказала Аграфена. – Будто новенькая. Теперь только бы злодей нашёлся, а она его сразу узнает.

– Как это?

– Выставь руку!

Трофим выставил. Аграфена в ответ выставила кочергу и поднесла её близко-близко к Трофимовой руке, почти касаясь её прядкой. Потом убрала.

– Вот, – сказала она. – Видел? Прядка хоть бы дрогнула! А был бы ты злодей – заколотилась бы. Дай-ка мне это сюда!