Она всегда стремилась к идеалу во всем – в выборе одежды, в выборе косметики и нижнего белья, в выборе… Да в принципе во всем, потому что жизнь изначально ей ничего не дала. У нее не было богатых родителей, а была трудящаяся не покладая рук мать и вечно пьяный отец. И, наверное, недостаток родительского внимания и вообще атмосфера, в которой она выросла, сделали ее такой, какая она есть. То тепло, что не получила, она с лихвой компенсировала в объятиях сначала парней из школы, а потом и уже состоятельных мужчин.

Ее называли по–разному.

Кто–то сукой, кто–то шлюхой, а кто–то и Сладкой Джи.

Кому–то она нравилась – свободная, яркая, а кто–то ее ненавидел – стерву, ту, кому похрен какими путями достигнуть своей цели.

Сейчас Джорджина смотрела на свое отражение в зеркале, видела пока только появляющиеся следы того, что и про нее не забыла время, и думала, когда все пошло под откос.

Может быть, когда она впервые занялась сексом, учась в средней школе? Да, возможно, кто–то скажет рано, но на кой ей чужое мнение? У нее есть свое. И к тому же тот парень – кажется, его звали Шоном – был капитаном школьной команды по футболу, сильный и… И голова у него была как тот мяч, который он пинал, – полая изнутри.

Может быть, когда впервые попробовала виски? Это было уже в начале старшей школы, с отцом того самого Шона. Брэдли Паркер – достаточно богатый, с красивым телом и большими амбициями. С ним было хорошо, с ним она узнала, что такое деньги и как хорошо живётся с “зеленью” в кармане.

Или, может быть, когда она решила попробовать наркотики? Так, прикола ради. Но это было уже в студенческие годы. К тому времени она поменяла не первый десяток мужчин, не гнушаясь даже мимолетных связей в туалетах ночных клубов. Она тогда лишь попробовала, однако как–то весь полученный кайф улетучился быстро, оставив после себя лишь разбитость во всем теле. Этот способ получения удовольствия явно был не ее.

А хотя, Джорджи знает, когда ее жизнь начала рушиться. Когда она познакомилась с чертовым Риверсом Скоттом! Тогда она уже была выпускницей, а Риверс только поступил на первый курс. Он закончил школу и погрузился в работу, а образование решил получить лишь после, как его дело “выстрельнуло”. И тогда Джорджи полностью пропала в их отношениях. Забыла все, даже свои похождения. Им было хорошо.

Но пока она не забеременела. Токсикоз, отеки и бесконечное чувство, что ее прежняя жизнь утекает сквозь пальцы. Новая жизнь – домохозяйки, что вытирает сопли дитятам и прилежно раздвигает ноги по ночам опостылевшему мужу, точно не ее.

Попытки возродить свою старую жизнь – с мужчинами, которых она меняла как трусики, ночные приключения и… И опять беременность от Риверса. А потом, спустя несколько лет, надежда на долгую молодость в виде разработок уже бывшего мужа.

Все началось с надежды, которая сейчас, разбившись, больно ранила, точнее, даже обрезала крылья, спустив за какие–то доли мгновений на землю.

Падать – больно.

А планы, коим было несколько лет, разбились, ударившись, как и она, об вечный лёд Антарктиды. Вот только она нашла выход, нашла новую шлюпку, только вот надежды и планы уже не спасти – разбились, утонули, пропали, словно бы их и не было. Словно бы их проглотили моржи, что обосновали ледники, раньше, чем Джорджина заметила пропажу.

Она поправила складки фаты, надетой на манекен, – не белую, а кричаще красную, в тон к платью цвета пьянящего вина. Прихоть жениха. Точнее, приказ.

Жирный Зейн оказался не так прост, как изначально. Люди, подверженные комплексам, часто жестоки, и их пороки гораздо сильнее, чем кажется изначально. Вот и он оказался таким. Джи ошиблась с выбором, только уже и поздно сожалеть, как и поздно думать о потерянных шансах.

Ее жизнь сделала новый виток, совершенно новый. И, скорее всего, она быстро приспособится к ней. Главное, что она не на улице или – того хуже – не вытирает сопли и не заедает неудачи супружеской жизни по ночам.