Конфликт интересов - Екатерина Орлова

Я медленно моргаю и приоткрываю губы, впуская его грубоватый палец, который тут же проскальзывает внутрь и прижимает мой язык. Немного кружит по нему. Никита вынимает палец и облизывает. Это словно поцелуй, которого у нас никогда не было. Кроме свечей в номере между нами не было ни единого признака романтики. И сейчас ее нет. В кабинете густой, плотный воздух, напитанный похотью и жаждой. Только теперь голодная не только я. Черт, даже приоткрытое окно и прохладный воздух не спасает.

Внезапно Никита подхватывает меня за талию и усаживает на стол, сметая бумаги. Он впивается губами мне в шею, ведет языком влажную дорожку ниже, к груди. И под мое торопливое и ритмичное «Мы не должны», которое я повторяю практически без остановки, он задирает мою юбку, опускается на колени и…

– Ох, вот это да! ― вылетает из меня шепотом, как только горячий язык касается влажной плоти.

Вот он ― поцелуй. В губы, ага. Не в те, но все же. Наверное, это даже приятнее, чем если бы он просто поцеловал меня. Его язык умело кружит между складочками, разводя мои ноги шире, отодвигая трусики дальше. Бесполезная тряпка. Если у меня когда-нибудь еще будет возможность озвучить ему свои фантазии, я попрошу его порвать на мне эту неоправданно дорогую кружевную тряпицу.

Я откидываюсь назад, выгибаюсь и упираюсь макушкой в поверхность стола. Ноги подрагивают. Я вот-вот, совсем рядом. Из меня вырываются шумные выдохи и негромкие стоны. Еще немного, совсем чуть-чуть. Вот так. А-а-а-а! Я мысленно кричу, а на деле мой рот широко распахнут, и из него не вылетает ни звука. Тело деревенеет и застывает на пару мгновений, пока я ловлю пульсации и дрожь. Пока волна за волной меня накрывает удовольствие. Как он там говорил? К черту чувства? Я согласна! Только бы снова и снова проживать вот такие крышесносные моменты.

Я расслабляюсь и приоткрываю пьяные глаза. Комната идет кругом. Представляю себе, какой у меня сейчас видок. Но мне плевать. С вы-со-кой ко-ло-коль-ни.

Я улыбаюсь. Широко и искренне, потому что впервые за последние две недели смогла по—настоящему расслабиться. Но это ненадолго. Никита выдергивает рубашку из брюк и поднимает ее выше, оголяя безупречный пресс. Почему молодые адвокаты так помешаны на своей внешности? Неужели думают, что этим они смогут склонить судью на свою сторону? А, это, наверное, ради клиентов. Лощеный, успешный адвокат всегда вызывает больше доверия. Я лениво улыбаюсь своим мыслям, которые уходят в сторону, пока я жадно впитываю зрелище перед собой.

Вот знакомый звук бряцанья пряжки ремня, «вжик» молнии, шорох одежды. Не хватает только… А, ну вот и звук сбрасываемого на пол пиджака. Остались только запонки, но мне плевать. Потому что я слышу знакомый шорох рвущейся фольги и вбираю взглядом, как он раскатывает презерватив по члену, на котором я помню каждую венку.

И снова у меня перехватывает дыхание, грудь тяжелеет, а внизу живота тянет. И так это томительно, жарко, даже больно, что мне хочется умолять его поскорее войти в меня. Он знает, как влияет на меня. Знает, как сильно я жду того самого момента. Но не дает мне его. Берет свой член, сжимает его в руке и кружит по моим влажным складочкам. Издевается и играет, снова манипулирует мной.

– Никита… пожалуйста, ― хриплю. ―Умоляю, пожалуйста.

Он резко входит, схватив меня за талию. Выходит с оттяжкой, и снова врывается. Я бьюсь на столе, мотаю головой, встречая бедрами каждое его движение. Между ног неприлично хлюпает, пульсирует. Мои стоны становятся немного громче, я забываю где нахожусь. Никита накрывает ладонью мою шею и сжимает до тех пор, пока к голове не приливает кровь, а голос не садится.

– Вот так, Ида. Тихо, девочка. Кричать будешь вечером в отеле. А сейчас тихо, иначе нас услышат. Ты можешь тихо, моя грязная девочка? Можешь?

Я киваю, насколько позволяет мое непростое положение, и хватаю ртом воздух.

– Умница, ― ласково шепчет он.