Его игрушка - Оливия Лейк

Я изучала документы до рези в глазах — даже распечатала, потому что читать с ноутбука стало нереально. Но щипало глаза не только от нагрузки — жизнь детей, о которой удалось собрать информацию, вызывала оторопь. Над некоторыми историями я плакала, что-то вызывало тупую боль в груди, где-то становилось просто грустно. Когда живешь в цивилизованном обществе, кошмар, творящийся за его пределами, убивает безжалостной правдой. Да, есть страны, где дети голодают, работают в тяжелых условиях — по сути, рабами являются. Где нет медицины, образования, справедливости. Где девочкам до сих пор делают калечащие операции на половых органах. Где девочек отдают замуж, будучи детьми, и заставляют выполнять супружеский долг — не все из них переживают брачную ночь. Одна такая история потрясла до глубины души: так называемый муж одиннадцатилетней беженки Каримы чтобы совершить консуммацию брака сделал надрез на промежности, чтобы войти и лишить ее девственности. У девочки случился разрыв внешних и внутренних органов. Хвала богу, что в госпитале, куда ее, истекающую кровью, все же доставили, молодой врач обратился к властям. Мужу, естественно, обвинений не предъявили — имеет право, муж ведь. Но ситуация получила огласку, ей заинтересовались в ведомстве по правам человека. Девочку эвакуировали в Штаты. Здесь ей будут искать родителей, потому что она — ребенок!

— Дикость какая, — я отложила бумаги и потерла виски. Чем глубже я изучала жизнь за пределами развитых стран, тем больше убеждалась: армагеддону все же быть. Мир погряз в грехах — ему нужно очищение.

Я посмотрела на часы. Нужно собираться — скоро Джейсон приедет. По расписанию — опера. Мы будем улыбаться и делать вид, что у нас счастливое воссоединение. Ага, куда там! От этого было грустно. Я скучала по нашей горячей войне, и дело не только в сексе. Рядом с ним не было такого щемящего чувства одиночества. Теперь я снова одна. Джейсон теперь возвращался еще позднее, мной не интересовался, даже нет — пугал уничтожающим безразличием. Сейчас, признаться, совершенно не ясно, чего от него ожидать. Свернет мне шею и не поморщится. Никаких угрызений совести. Я печально улыбнулась: он проявлял ко мне внимание — не нравилось, теперь смотрит сквозь меня — опять не так.

«Боже, — я стыдливо закрыла лицо руками, — я скучаю по нему». По надменному мерзавцу, грубому и жесткому. Он же ненавидит меня, точнее, свою жену. Бьет словом похлеще кнута. А я все равно мечтаю, что улыбнется мне, искренне и нежно. Без издевки и сарказма.

— Еще не готова?

Я резко вскинула голову. Пришел. Наконец-то я буду рядом, даже если ему это неприятно.

Глава 16

Джейсон

— Сегодня выставка фотографии Кемала, ты же заглянешь?

Я положил в рот гребешок, смакуя, нарочно оттягивая ответ. Нужен мне ее педерастический дружок, но раз сестра просит, то придется.

— Будет вся твоя тусовка, я даже Тома уговорила. Скучать не придется, — Мишель продолжала приводить аргументы. Да я уже купил, а она мне все продает.

— Хорошо, — снисходительно сдался — а пусть не думает, что меня легко уговорить — я кремень. — Но учти, мы будем с Дэдэ. У нас сегодня показательный выход в оперу, я не смогу отправить ее домой и пойти на выставку. Меня же вопросами заклюют.

Мишель согласно кивнула и, виновато взглянув на меня, сказала:

— Джейсон, извини, я не должна была так реагировать.

Я махнул рукой. Даже вспоминать не хочу. Но она, похоже, намек не считала.

— Кстати, о Дэдэ. Помнишь тот проект, про который я говорила, так вот: директор центра просто в восторге от нее!

— Дэдэ, если хочет, может и мертвого очаровать.

— Директор — женщина, — попеняла Мишель.

Я бросил салфетку на стол и, откинувшись на спинку низкого кресла, предположил:

— Может, моя жена лесбиянкой стала?

Сестра стукнула меня по пальцам.