Его игрушка - Оливия Лейк

— Тоже уходишь? — бодро спросила, хотя ответ лежал на поверхности, а сердце уже выпорхнуло, да к Джейсону в руки.

— С тобой пойду, — зевнул он. — Репутация филантропа лишней не будет.

— У тебя есть политические амбиции? — стало весело. Джейсона Сторна в президенты — и нас ждет легализация борделей!

— Возможно.

— Я не буду за тебя голосовать, — заявила, принимая из его рук чашечку эспрессо. — Станешь президентом и прикажешь сжечь меня на костре.

— Что ты, дорогая, — он обнял меня, поцеловав в лоб, — мы в двадцать первом веке. Я просто брошу тебя в Гуантанамо.

— За что?

— За возмутительно острый язычок. Хотя, — он скинул полотенце, — может, найдем ему другое применение?

— Нет, — я выкрутилась и убежала на другую сторону кухонного островка. — Я опоздаю, и твоя сестра меня убьет.

— Я решу с ней вопрос, — Джейсон хитро улыбался, подбираясь ко мне.

— Прекрати! — взвизгнула я, когда он в два быстрых шага настиг меня и резко потянул на себя. — Ведешь себя, как ребенок. — Да, я пыталась взывать к стыду. Ага, конечно, будто он у него есть!

— Ребенок?! Странные у тебя представления о детях, моя дорогая жена! — Джейсон стиснул меня в стальных объятиях, но к делу не переходил.

— Это фигура речи.

— Что-то часто ты стала баловаться метафорами, сравнениями и что там еще есть?

— Оксюморон.

— Только не говори, что знаешь значение этого понятия.

— Знаю, мой очаровательный мерзавец.

— Ладно, сдаюсь, — Джейсон накинул полотенце на бедра. — Так и быть: отсосешь по дороге.

— Обязательно быть такой скотиной?

Вопрос риторический, но я не могла не задать его.

— Нет, но ты так бесишь меня. Невозможно просто! — Он снова притянул меня к себе, зарываясь носом в волосы, громко вдыхая их аромат.

— Тогда чего ты держишь меня рядом?! — Я уперлась ладонями в широкие плечи, отпихивая его от себя.

— Потому что никто и никогда не будет бесить меня так, как ты.

Я перестала вырываться, интимно спросив:

— Это можно считать признанием в ненависти?

— Определенно.

Джейсон обнимал меня, а я смотрела на него, молча, нежно, на губы смотрела, ждала, что он поцелует меня. Он тоже смотрел и знал, чего я жду. Но все что я получила — издевательская ухмылка. Ему, видите ли, одеться нужно! Нет, ни у Дэйдры, ни у Софи, ни у квинтэссенции двух этих особ, которой стала я, не получится исправить неисправимое, распрямить кривое. Джейсон — циник и мерзавец по сути, таким и останется.

Доехали мы, вопреки заявлениям, как любой рядовой американец. Скорость не превышали, таксистов не подрезали, минет не делали — с учетом, что поездка заняла десять минут, оно и понятно. Жили мы рядом с Центральным парком, но идти через него долго, решено было объехать. По приезде меня сразу вовлекли в организацию, а Джейсон пошел за кофе и булочками.

Через два часа я, радостно улыбаясь, принялась искать глазами «любимого» мужа. А вот он — мосты наводит с каким-то конгрессменом. Пикник близился к завершению, и мы очень надеялись, что его плоды мы пожнем уже в начале будущей недели. Мишель провела прекрасную презентацию для представителей департамента, чиновников и благотворителей. Приглашенные семьи, подходившие под требования к опекунам особенных детей, пришли практически все. Они знакомились с нашими ребятами и, главное, знакомили своих детей. А там уже взяло природное, то, что есть в каждом ребенке: они прекрасно друг друга понимали, когда дело касалось игр. И сладостей.

Парк утопал в разноцветных шарах и сладкой цветной вате. Хот-доги и бургеры разлетались моментально, а из многообразия капкейков можно было выложить радугу. Мы наняли фокусников и клоунов. Всем было весело. Дети остались довольны. Нам всем, похоже, не хватало праздника и ярких красок.

— Не скучаешь? — спросила, останавливаясь рядом с Джейсоном.

— Заскучаешь тут. Странно, что розовых пони и единорогов не пригласили.