Только между нами - Алайна Салах

— Ты что-то путаешь, Рома, — в тон его снисходительно-издевательскому голосу отвечаю я. — Это ведь ты сам меня на ужин в модный ресторан пригласил и там мою нищебанскую задницу лизал, чтобы я от Ларина к тебе перешёл работать. Распинался о зарплатах и перспективах карьерного роста. Я и тогда не бедствовал. Откуда в тебе это желание выглядеть кормильцем для бедных? Ты же вроде успешный мужик. Гордись собой.

— Ты меня жизни учить будешь, рвань? — Резко повернувшись в кресле, Родинский пытается придушить меня глазами. Рожа багровая.

Отчасти я его понимаю. Неприятно, когда осекает бывший подчинённый, с которым к тому же изменила жена. Но кто-то ведь должен рассеять его уверенность в том, что окружающие люди — жалкие пресмыкающиеся, по гроб жизни благодарные ему за путёвку в жизнь.

— Мы ведь катаемся. Чем-то нужно себя занять.

— Развлекайся, пиздюк, — с ядовитой издёвкой хмыкает Родинский, отворачиваясь. — Недолго осталось.

— Слушай, а не проще было один на один встретиться? Для чего тебе лишние уши и этот сопящий кабан? Ты бы мне всё, что накипело, высказал, пар спустил, набил рожу. Я бы даже сопротивляться не стал. У тебя своя правда, у меня своя. По моей правде, ты её недостоин и ей давно нужно было от тебя уйти.

— Одно моё слово, и ты вылетишь в открытую дверь на скорости, щенок блохастый, — угрожающе раздаётся с переднего сиденья.

— Саша, а ты не ссышь, что он потом тебя как свидетеля уберёт? — Не в силах перестать улыбаться, я поворачиваюсь к своему соседу.

Дебильная улыбка и стёб — моя защита от психической перегрузки и злости на вседозволенность Родинского. На деле мне ни хера не весело. Изменяла ему со мной Стелла или нет — он не имеет права трогать мои вещи и угрожать. Наверное, отчасти это и есть воплощение его представлений о людях. Тронул мою вещь — я сломаю твою. По хер, что Стелла не вещь.

Кабан презрительно косится на меня и начинает демонстративно разминать фаланги пальцев. Я закатываю глаза. Два отмороженных дебила. Я бы прекрасно понял ярость обманутого мужа и то, что в состоянии аффекта Родинский бы меня отметелил, но о каком аффекте идёт речь, когда он притащил с собой подмогу? Это ведь нужно позвонить, договориться и заехать. И Саша этот. Есть ли на свете более собачья работа, чем избивать людей по чужой указке?

Спустя несколько минут машина сбрасывает скорость и съезжает с трассы, спускаясь на кривую разбитую дорогу. Неприятно сосёт под ложечкой. Хорошо, что написал СМС матери. Жалко, что не написал ничего Стелле.

* * *

Мы подъезжаем к длинному ангару с рядом металлических ворот. Ничего угрожающего, на первый взгляд. Здание новое, размалёванное в жизнерадостные бело-синие цвета. Как минимум не те жуткие бараки, какие обычно показывают в фильмах про бандюганов.

«Вторая отличная новость за день, — мысленно веселюсь я. — В любой ситуации нужно видеть позитивные стороны».

Во избежание помощи от шестёрки Родинского я выхожу из машины сам, но тому, похоже, так сильно хочется выслужиться перед хозяином, что он всё равно пихает меня в спину.

— Шагай.

Водила остаётся сидеть за рулём. Мне хочется верить, что этому сорокалетнему мужику хотя бы чуточку стыдно за своего господина. Пару раз я виделся с ним на парковке офиса и даже перекидывался парой фраз. Он показался мне нормальным.

Родинский идёт следом за нами, но держит дистанцию. Уже в третий раз за поездку у него звонит телефон, и в третий раз он сбрасывает вызов. Наверное, это Стелла волнуется. Она же прощения просить пыталась — значит чувствует свою вину. Вот что нужно было ей написать. Что не стоит за меня волноваться, я отдавал себе отчёт в том, чем всё может обернуться. Пусть и спиздил бы немного. Я не предполагал, что будет двое на одного.