После меня - Линда Грин (2018)

Он медленно кивает:

– Ей никто в подметки не годится, милая. В этом-то и проблема. А его отец?

– Его родители разошлись много лет назад. Он, похоже, уже не общается с отцом.

– А ты узнала, сколько ему лет? Я имею в виду Ли.

Я вздыхаю. Я не сказала папе о возрасте Ли после первого свидания с этим парнем, но понимаю, что рано или поздно это придется сделать.

– Ему тридцать два. Но он выглядит моложе своего возраста.

– О господи, Джесс…

– А какое это имеет значение?

– Имеет, если у человека двадцатидвухлетняя дочь, о которой нужно заботиться.

– Но почему? Это ведь означает, что он более зрелый, чем другие парни, с которыми я встречалась. Лично я бы сочла, что это даже хорошо.

– Да, я просто, наверное, смотрю на это совсем другими глазами.

Я знаю, про что он. Про секс. Папе не нравится, что мужчина на четвертом десятке охмуряет его маленькую девочку и тащит ее в постель. Хотя папа, конечно, никогда в этом не признается.

– К твоему сведению, он еще и более ответственный, чем все, с кем мне доводилось встречаться.

Папа вздыхает и смотрит на потолок. Я думаю, он прекрасно понимает, что я имею в виду.

– Ну а как же так получилось, что он все еще холостой в свои тридцать два?

– Я не знаю. Я спрошу его в следующий раз. Спросить? Или же я могу привести его сюда, и ты сможешь спросить его сам.

– Ты могла бы привести его, когда он привез тебя сюда вчера вечером.

– Я знаю. И теперь я рада, что не сделала этого, иначе ему пришлось бы столкнуться с таким вот допросом.

Мы некоторое время сидим молча. Я пью свой чай – главным образом для того, чтобы избавиться от необходимости разговаривать. Правда заключается в том, что я не пригласила Ли к себе домой потому, что не хотела, чтобы он видел, в каком доме я живу. Он и так ведь видел из машины убогость нашего Митолройда… Не хватало еще, чтобы он зашел ко мне домой и увидел, какая это жалкая лачуга! Этот парень привык к жизни в шикарных квартирах, и если он придет сюда, то увидит, что я – не из его мира.

– Я всего лишь пытаюсь оберегать тебя, Джесс.

– Правда? А может, ты пытаешься удержать рядом с собой свою доченьку на веки вечные?

Я встаю и направляюсь к двери. Папа опять бросает взгляд на часы. Мой поезд придет только через пятнадцать минут. Папа это знает, но, по-видимому, решает ничего по этому поводу не говорить.

Когда я прихожу на платформу, Сейди там еще нет. Прийти так рано – это вообще не про меня. Но сейчас это что-то вроде передышки между двумя неприятными разговорами. Впрочем, я подозреваю, что разговор с папой похож на легкий бриз по сравнению с ураганом, который ждет меня во время разговора с Сейди. Она прислала мне в воскресенье ответное сообщение, но оно было очень коротким: «Хорошо». Она могла бы написать что-нибудь такое, от чего мне стало бы легче, но, видимо, решила этого не делать.

Я вижу, как Сейди идет по пешеходному мостику. Судя по ее походке, она все еще очень сильно на меня злится. Даже ее кожаная куртка – и та как бы напыжилась.

– Привет, – говорю я, когда Сейди подходит ко мне. – Как прошла вечеринка?

– Хорошо.

– Мне очень жаль, что я не смогла прийти.

– Правда жаль?

– Ну конечно.

Она кивает, и мы какое-то время стоим молча. Сейди переминается с ноги на ногу. У нее никогда не получалось злиться на меня очень долго.

– А я бы не сожалела, – говорит она.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы я выбирала между крутым парнем, предлагающим затрахать меня аж до потери чувств, и ерундовым празднованием дня рождения какого-то подростка в Митолройде, я не думаю, что хоть сколько-нибудь сожалела о том, что не пошла на этот день рождения.

Я позволяю себе слегка улыбнуться, внимательно наблюдая за Сейди на тот случай, если улыбка окажется неуместной.

– Вообще-то, – говорю я, – он трахнул меня еще до того, как мы пошли на мероприятие.