Платина и шоколад - Чацкая Настя

— Сбавь обороты, а? — слизеринец скривился, делая небольшой, почти невольный шаг назад. И так задержался здесь… с этой.

Однако на лице его в помине не было того искреннего отвращения и насмешки, как обычно. Лишь глубокое, почти утробное беспокойство.

— Чёрт возьми, Блейз!

Слишком громко.

Малфой повернул голову и бросил на них странный острый взгляд, прежде чем скрыться в полумраке гостиной, образовавшейся за открытым портретом. Забини сжал челюсти, заметив это.

— Он был в совятне, — сдался. Голос был напряжён почти до предела. — Хотел прыгнуть.

— Что?!

— Я успел, — быстро добавил он, поднимая руку и проводя по мокрому лицу. — Когда прибежал, он… стоял на бортике.

Гермиона уставилась на мулата во все глаза.

Даже не заметила, что тот запнулся, позволяя голосу дрогнуть.

— Годрик милост… — нервно сглотнула, снова рывком оборачиваясь и глядя на скрывающуюся в полумраке гостиной фигуру. — Этого не…

Стоял на бортике. Он стоял на бортике.

Какого чёрта ты стоял на бортике?!

— Господи, я пойду за ним. Он ведь может… он…

— Он успокоился сейчас, — тон Забини снова звучал прохладно. Отряхнул руку, усеивая каменный пол мелкими каплями.

Он определённо не мог прийти в себя, а Грейнджер стояла и тращилась на него в полном ужасе. В полнейшем ужасе.

— Он что же… он хотел..?

Это было сумасшествие. Он не мог.

Малфой не мог сделать… это. То, о чём говорит Блейз.

Просто не мог.

Несколько раз оглушенно открыв и закрыв рот, прежде, чем успела себя остановить, она схватилась руками за влажный рукав мантии, отделанный зелёной тканью. Взгляд носился по мрачному лицу Забини.

— Из-за чего?

— Даже не проси, — он, видимо, постепенно брал себя в руки, потому что вырвал локоть из сцепленных пальцев и теперь стоял, ревностно отряхивая его. Это было глупо, но странным образом успокаивало.

— Ладно, — дыхание было поверхностным и рваным.

Ладно. Успокойся. Он жив, он в гостиной. Там безопасно.

Но, ради Бога, да что такого могло произойти?! Что может заставить человека встать на краю башни? Чтобы прыгнуть. Чтобы оборвать свою жизнь.

Мерлин, если это из-за того, что Гермиона сказала ему, она не простит себе. Никогда не простит, никогда…

Закончив оправлять одежду, мулат словил на себе по-прежнему испуганный взгляд.

— Хватит таращить на меня свои блюдца, — огрызнулся он, вынуждая гриффиндорку вздрогнуть. — Иди, присмотри за ним. Сейчас, если не додумалась, не лучшее время оставлять его самого, — крошечная пауза для рваного вдоха. — Головой отвечаешь, поняла меня?

Он был прав. Чертовски прав.

Его правота заставила собраться и сделать шаг назад. Чуть запоздало, но приказной тон отрезвил. Губы сжались сами собой.

— Твой друг чуть не свёл счёты с жизнью, а ты даже не останешься с ним, а? Это и есть проявление слизеринской дружбы?

Тёмные прищуренные глаза вперились её лицо. Почти недоверчиво. И, слава Годрику, вот она, неприязнь. Это заставило окончательно прийти в себя.

— Пошла ты, Грейнджер, ты нихера не знаешь.

Она не знала. Конечно, Малфой ни слова не сказал ей.

Проклятье, Забини, прекрати избивать меня своими голыми фактами. Будто без тебя не заметила, на каком уровне застряло доверие между ею и Драко.

Ноль целых, фиг десятых.

— Не знаю, — утвердительно кивнула Грейнджер и распрямила плечи. — Потому и прошу рассказать.

— Я сказал — нет, — произнёс Блейз уже в полоборота, обращаясь скорее к каменной стене.

Собирался уходить? Отлично.

— Не доверяешь мне его слова, но доверяешь его самого, — Гермиона постаралась вложить в свой тон побольше насмешки и издёвки. Несмотря на то, что голос дрожал, у неё получилось. Слизеринец снова скривился.

— Не просто так же он ебёт тебя, а?

Ай. Это было неожиданно и очень неприятно. Словно шилом под рёбра.

— Он не…

— Ну да. Конечно.