Платина и шоколад - Чацкая Настя

Потом поднимает голову и снова начинает хохотать, а Миллер смотрит, ощущая, как сжимается сердце. Как ноги делают шаг. Затем ещё один. Как тело почти выталкивается за скрипучую дверь, и ноги несут туда, где есть воздух. Несмотря на ноябрьскую мелкую снежную пакость, летящую с неба, кажется, что всё вокруг раскалено. Вот-вот загорится.

Нет времени. Нет времени.

И ему кажется, что этот хохот врезается ему в спину. Вкручивается в плоть и сверлит изнутри.

* * *

Сову их семьи всегда было легко отличить от других сипух — она меньше остальных. У Фло была пушистая, слегка приплюснутая морда и плоский клюв, загибающийся к концу. Чистенькая, аккуратная и лёгкая, какой положено быть почтовой сове.

Сейчас сидела на подоконнике и вычищала свои влажные перья, слегка хохлясь от холодного ветра, который заносил в открытое окно мелкие снежинки. Курт наблюдал за птицей, в привычной манере водя пером по губам.

Был день, и было тихо.

В гостиной и в голове. Лишь из самого угла сознания тихо доносились какие-то наполовину задушенные напевы неясных голосов, перебитые стонами органа. Он мог поклясться — это была музыка. Почему именно музыка? Видит Мерлин, он никогда больше не сможет слушать игру инструментов, хотя любил её с самого детства.

Что сейчас думать о том? Что сейчас думать…

Взгляд опустился на строки, написанные знакомым почерком отца. Письмо было коротким, как никогда.

Такие короткие письма пишут, если новости совсем плохие. И то, что сообщалось здесь, выбивало из колеи. Теперь Миллер понял, как это. И что обозначает выражение: выбить почву из-под ног.

Но страх был секундный, стоило прочесть начало письма. В котором отец сообщал, что всё, что они делали, это “ не то, что нужно”. И следующее: “ я был у Карталы”. Чёрт возьми.

Дальше слова читались как-то лихорадочно-быстро, глотались окончания, и приходилось перечитывать, отчего терпение накалялось просто до предела. А когда смысл написанного коснулся сознания, снова был шок. И почти ненормальное облегчение, смешанное с безумным страхом.

“…я надеюсь, что ты сделаешь всё в кратчайшие сроки, Курт, потому что времени очень мало. До конца этой недели ты должен попытаться найти среди учеников магглорождённую ведьму, и что-то в тебе, по словам Карталы, отзовётся на неё, почувствует, возможно, испугается. Я немедленно начну подготовку к ритуалу. Это займёт пять суток, и за это время ты обязан найти её. На этот раз всё нужно сделать особенно тщательно. Это наша последняя попытка. Не упускай из виду данный факт”.

Несколько долгих секунд Миллер смотрел на письмо, оборванное, будто на половине. Будто отец хотел написать что-то ещё, но просто не смог. Или же слишком торопился.

Возможно, через неделю будет поздно.

Курт прислушался к себе.

Повторил эту мысль про себя несколько раз, прежде чем понять, что почему-то ему не страшно. Только какая-то отдавшаяся вдруг болезненным толчком пустота в районе сердца.

Рука против воли легла на это место, ощущая точные удары. Оно может остановиться. Если последний ритуал не приведёт к излечению, проклятье доест его окончательно.

И неприятный холодок пробежал вниз по спине. Словно капля воды. Курт не хотел смерти. Конечно, он не хотел смерти, потому что смерти не хочет никто.

Как жаль, что чаще всего она не спрашивает. Просто берёт, что не предлагают.

Но её ведь можно и подкупить. А можно отстрочить на неопределённый срок.

Нет.

Он явно не собирался умирать так рано.

Рука медленно поднялась вверх по шее и коснулась кожи затылка, где под пальцами лишь слегка ощущалась татуировка ворона. Метка, рассчитанная на то, что она должна уберечь её носителя от проклятия, неотступно преследующего род Миллеров. Но… что-то пошло не так. И проклятие выбрало Курта. Просто вклинилось, разорвалось в голове. С такой внезапностью, будто кто-то просто швырнул им в висок. А может быть, так и было.

И началось это.