Платина и шоколад - Чацкая Настя

Музыка. Пульсация боли и воспаление мыслей. Начался настоящий ад, от которого нужно было избавиться. Иначе… иначе всё.

Молодой человек снова взглянул на Фло, которая тем временем прикрыла свои жёлтые глаза и хохлилась. Перья на её спине по-прежнему шевелил ветерок. Они то приподнимались, то ерошились, пребывая в постоянном движении.

Движение.

То, чего в последнее время под шкурой было слишком много.

Но скоро оно остановится. И Грейнджер поможет в этом. Потому что она была именно той. Той, кто нужен. И он не ошибся, когда написал это имя отцу в прошлом письме.

Наверное, Курт чувствовал.

Да, он точно ощутил, как ощетинилось что-то внутри. Что-то густое, заполняющее. Словно поджимало хвост и мелко тряслось, когда он думал о Гермионе. Когда он находился рядом с ней. А теперь всё подтвердилось — она то, что нужно.

Она верит ему.

И вчера Миллер даже пытался узнать что-то у Поттера о ней. Когда думал, что нужны будут её родные. Когда думал, что в ритуале будут участвовать только они, а не сама Грейнджер. А её друг был как раз в подходящем для откровений настроении.

Курт сидел на скамье под навесом у главного входа, когда тот выскочил в ноябрьскую прохладу, даже не накинув тёплую мантию, оставаясь в обычной, школьной. Остановился, сжимая и разжимая кулаки. Игнорируя колотящий по лбу и волосам дождь.

— Эй, Гарри!

Гриффиндорец вздрагивает, оборачивается. Натыкается взглядом на Миллера. Несколько секунд медлит, а потом тоже идёт под навес. И походка у него злая.

— Привет.

— Ты чем-то расстроен?

Тот отрицательно качает головой. А потом резко садится рядом, рывком снимая с себя очки с мокрыми стёклами. И выдавливает:

— Да.

— Что-то случилось?

— Случилось. Моя подруга сошла с ума. Не хочу говорить об этом.

Снова несколько мгновений тишины и шума дождя. Попытка не пытка. Курт доверительно заглядывает в подслеповато щурящиеся глаза Поттера.

— Гермиона?

— Да. Курт, правда. Извини, я не хочу говорить о…

— Ладно, конечно. Я не хотел спрашивать о том, что случилось. Но мне было бы интересно узнать немного о ней самой.

Брови Гарри приподнимаются, а когда он снова водружает очки на нос, стёкла уже аккуратно вытерты краем мантии. Удивляется лишь на мгновение, и Курт спешит добавить:

— Просто… мы вроде бы общаемся. Хорошо общаемся. И…

Поттер понимающе качает головой. Усмехается.

— Боюсь, она уже положила глаз на хорька, так что твоя благосклонность ей не нужна.

— Вот как, — бормочет Миллер. И тоже кивает. А что ему остаётся? — Очень жаль.

Мозг лихорадочно соображает. Поттер смотрит, почти не отрываясь. Губы добавляют сами:

— Он никогда мне не нравился. Я давно заметил, что между ними что-то. Не претендую. Просто хотел… помочь.

Видимо, тон выбран правильно. Потому что:

— Ну… если хочешь, я могу рассказать, что тебя интересует, — вдруг жмёт плечами и слегка хмурится гриффиндорец. Раздумывая, наверное. Припоминая факты, которые ему известны о подруге.

— Серьёзно?

Наверное, удивление искреннее и радостное, потому что Гарри с прежней усмешкой кивает.

— Может быть, она обратит на тебя внимание, если ты… ну… попробуешь как-то к ней…

Он мнётся, и Курт почти смеётся.

Но сдерживается.

— Я понял.

— Хорошо, — облегчённо вздыхает Поттер. Переплетает пальцы и в молчаливом ожидании смотрит. Любит же поглазеть.

Миллер покашливает. Делает вид, что призадумался, а потом немного смущенно выдавливает:

— Расскажешь о её семье?

Гриффиндорец напрягается только на секунду. Но это тут же отпускает.

— Они магглы.

— Я знаю, — Курт жмёт плечами. — Но было бы интересно узнать подробнее. Чтобы понять… её.

— М-м, — тянет Поттер. Поджимает губы и сверлит взглядом носки своих ботинок. — Ну, они дантисты.

Слово кажется незнакомым, но Курт глотает его. Это не так важно.