Платина и шоколад - Чацкая Настя

Он снял мантию, и теперь тонкий свитер обрисовывал спину. Интересно, Драко тоже чувствует, что это, возможно, последний их спокойный вечер?

Может быть. Может быть, именно поэтому он и сбежал из шумихи Большого зала раньше, чем обычно.

Он не поворачивал головы, но Гермиона знала — он почувствовал, что она здесь. Это было видно по слегка сжавшимся пальцам и запястьям, на которых выступили венки.

Рассматривать его было каким-то извращённо-изысканным удовольствием. Словно рассматриваешь что-то очень вкусное, по ту сторону витрины. Вспомнились слова Симуса. О голодающем и о столе, полном еды. Да. Пожалуй, ощущения именно такие.

Но ведь… причин не есть не было.

Она молча подошла к нему сзади. И прежде, чем Малфой смог сделать шаг назад, чтобы дать ей пройти к раковине, Грейнджер прижалась к его спине. Утыкаясь носом в свитер, зарываясь лицом в выемку между лопатками.

И прежде, чем успела всё тщательно…

да к чёрту.

Она не хотела думать ни о чём.

Руки скользнули под ткань, коснулись горячей кожи, под которой тут же подобрались мышцы живота, а сердце Гермионы ухнуло вниз. Со свистом и кувырками. А потом забилось очень быстро, пока она позволяла кончикам пальцев пробежать вверх, к его груди, чувствуя, как он напрягается, замирает. Весь.

— Нарцисса больше не писала? — спросила приглушённо, не отрывая губ от свитера.

— Как, ты разве этим вечером ещё не подвергала мою комнату осмотру? — протянул Малфой негромко, однако издёвки в голосе было куда меньше, чем ожидалось. Потому что он наверняка ощутил, как Грейнджер улыбается. Наверное, поэтому и ответил, выждав пару секунд: — Нет. Не писала.

— Так сложно, правда?

— Что?

— Ответить на вопрос без привычных подколов.

— Нет. Но тогда это не произведёт такого эффекта.

Девушка закатила глаза — он почти услышал этот жест.

— Не всегда выигрываешь на эффекте, Малфой.

— Конечно. Тебе-то откуда знать, — беззлобно хмыкнул он. А затем голос стал жёстче. — Чего хотел Миллер?

— Ничего, — наверное, слишком быстро. Или нет. В любом случае, ложь сорвалась с губ очень легко. — Отменил встречу. Плохо себя чувствовал.

И слава Мерлину, что он не может смотреть ей в глаза сейчас. Там была бы написана вся правда.

— И всё?

Ещё один шанс. Скажи правду.

— Всё.

Это слово обожгло язык. Почти с ужасом ощущая, как расслабляются застывшие мышцы спины, к которой она прижималась щекой. Он поверил в её ложь.

Гермиона вздохнула и собиралась отстраниться, когда тёплые пальцы обхватили её запястья под материей и вынудили обхватить крепче его талию.

— Стой. Просто постой так. Мне нужно, чтобы меня отпустил этот херовый день.

Надо же. Ему тоже.

И она осталась.

Беспрекословно уткнулась в Драко ещё глубже. Жмурясь. Сожалея. Мысленно вымаливая прощение. А если бы было возможно, зарылась бы в него как в землю. В сухие листья. Погружённая в его запах. В его цвет. В него.

Столько всего должна была сказать.

Но молчала. Слова были на самом кончике языка, но там и остались. Не хватило малой капли гриффиндорской смелости, наверное.

А он…

Он оживал.

* * *

Это был всё тот же Томпсон.

В очках, слегка исхудавший за тот месяц, что они не виделись. Зажимающий в руке тонкую, ничем не примечательную трость. Подол его мантии был перерезан тонкой морщиной, будто на одежде долго кто-то сидел. Ненужная деталь бросилась в глаза от нервозности, которую Драко испытывал, ещё поднимаясь по каменным ступеням в кабинет директора. Теперь же, оказавшись здесь и остановившись в дверях, он чувствовал, как успокаивает свою бешеную скачку сердцебиения.

— Мистер Малфой, — Дамблдор приподнялся со своего места, чинно кивая. Малфой отстранённо кивнул в ответ. — Проходите, пожалуйста.