Платина и шоколад - Чацкая Настя

­Произнесенное про себя имя — и во мраке под закрытыми веками вновь оживает она. Её глаза, что смотрят на него, будто он — это всё. Весь её мир. Все её существование. Именно это увидел он в карем море её радужек, когда она обняла его вчера.­

­А он позволил. Позволил, идиот.­

­Прижаться к себе, уткнуться, гладить свою спину и поить запахом густых волос, который он тайком вдыхал, пока она бормотала что-то о ненависти в его плечо. Он так ненавидел её тело.­

­Её руки, её губы, её глаза. ­

­Он так, блядь, ненавидел его, потому что оно было грейнджерским. А значит — никогда — его. Он не имел права касаться. Он так хотел и так не имелгрёбаного права. Вот Миллер — другое дело. Миллер мог бы трахать её до потери пульса. Или уже трахал. Недаром же она так носилась за ним.­

­А ему, Драко Малфою, нельзя. Это бесило. Он ненавидел это. И был этим всю свою жизнь. ­

­Он был долбаной крайностью.­

­Никогда не отказывая себе ни в чем, он отказывал сейчас лишь потому, что эта слабость идет против принципа всей его жизни. Его и отца. Но почему тогда ему это так нужно? ­

­Нужна она. Нужен её рот. Прямо сейчас.­

­Распахнутый, открытый перед ним, влажный и тугой. Он врывался бы в него языком. Глубоко, сильно, быстро. Её рот, который стал вдруг идеей фикс. Грязной, бесконечно горячей и запретной. ­

­Грейнджер. Грейнджер. Грейнджер.­

­Драко вновь ощущал жар. Не от воды. Вода грела его лишь снаружи, а огонь пылал внутри. В крови, в голове, в каждой нервной клетке.­

­В паху, тяжело пульсирующему.­

­Глухой стон полного разочарования в себе сорвался с губ, отражаясь от каменных стен душевой. Рука, по которой всё ещё стекали капли крови, потянулась к члену. У него стоял. Чёрт.­

­Он зажмурился, выдыхая ставший вдруг горьким воздух из лёгких, и замер с рукой на члене, не шевелясь. ­

­Представь Пэнси. Прямо сейчас, представь, как она стоит перед тобой на коленях, делая привычный её губам минет. ­

­Пальцы шевельнулись, проводя по горячей коже, и стоило ему ощутить это движение, как образ Пэнси вынесло из головы волной отчаянного желания.­

­Потому что это была Грейнджер. С её крошечным и ядовитым ртом. ­

­Нет, нет. Не думай о ней. Не думай. Но, кажется.­

­Поздно.­

­Рука пришла в движение, сжимаясь у самого основания члена, проводя по всей длине горячей, пульсирующей кровью плоти, разнося по телу горячие волны постыдного удовольствия, болезненных мурашек, собирающихся в затылке, в пояснице, в ступнях. Вызывающих желание двигать бёдрами навстречу неплотно сжатому кулаку, а мозг уже рисовал картинки, от которых Малфой плотнее закрывал глаза, желая не только видеть, но и ощущать. ­

­Закрой сильнее. Чувствуй. Это не твоя рука, не твоя.­

­Сердце колотится как ненормальное.­

­Она. Стоит за его спиной. Вода стекает по её лицу и волосам, которые тяжелеют, распрямляются. Скользкими змейками ложатся на острые плечи и выступающие ключицы, и, блин, как же он хочет её угловатые руки. Её целиком, немного нескладную... но такую... Что просто крышу срывает.­

­А она протягивает руку, проводит по его спине ладонями, пропуская сквозь пальцы ручейки горячей воды. Прижимается к его лопаткам своей маленькой грудью, скользя ладонями вниз, к его животу, который тут же напрягается. И снова низкий стон срывается с губ, приглушённый стиснутыми зубами.­

­— Ч-чёрт.­

­Малфой начинает быстрее двигать рукой. Воображение рисует тонкие пальчики, мокрые от воды, которые гладят его бёдра, а затем поднимаются к члену и обхватывают, сжимая.­Сильнее и увереннее с каждым лихорадочным движением вверх-вниз. ­

­Да-а, Господи.­

­Горячие губы скользят по его спине, кусая, вылизывая каждый позвонок. Он зажмурился, ощущая, как дрожит всем телом. Он пытался. Но не мог ощутить этого, ощущая лишь её руку.­

­Слишком не такую. ­

­Слишком грубую. ­