Врачебная ошибка - Ирина Градова (2014)

– В том-то и дело! Понимаете, я вовсе не уверена в том, что диагноз был поставлен правильно.

Вот это уже интересно!

– Что заставляет вас сомневаться?

– С самого начала все шло как-то не так. Вообще-то, мы обратились к врачу из-за того, что Алешу избили в школе.

– Избили?! Кто?

– Одноклассники.

– Да ведь им же одиннадцать лет всего!

– Тем не менее они его избивали, причем жестоко – ногами.

– Боже мой, куда мы катимся! – едва слышно пробормотала я.

– Я, конечно, побежала к классной руководительнице, поругалась с ней, но это совершенно бесполезно: она сама натравливает детей друг на друга, такой уж человек!

– Этот «человек», между прочим, в школе работает! – с возмущением воскликнула я. – Если вы все это знаете, почему не жалуетесь? Скандалить с классной руководительницей – это одно, а написать жалобу на имя директора…

– Так они с директрисой закадычные приятельницы! – всплеснула руками Ирина.

– Ну, есть же и другие пути, – возразила я. – Комитет образования, например?

– Я уже решила перевести сына в другую школу, но в данный момент у меня проблемы посерьезнее.

– Вы показали ребенка врачу после избиения?

– Сначала нет. Алешка не жаловался, все быстро заживало. А через пару недель вдруг стал говорить, что у него болит живот и ноет поясница. Вот тогда-то я по-настоящему забеспокоилась, и мы пошли к доктору. Тот назначил обследование. Поначалу поставили диагноз – ушиб почки, но после почему-то засомневались и сделали еще одно УЗИ. Потом нас послали в институт радиологии, а затем – в НИИ онкологии имени Петрова, к доктору Нинель Георгиади.

– Это она поставила окончательный диагноз?

– Да.

– Простите, я, конечно, не специалист по раковым заболеваниям, но опухоль Вильмса…

– Вы правы, – перебила Ирина. – Опухоль Вильмса обычно выявляется у детей до шестилетнего возраста – я досконально изучила этот вопрос. Когда сказала Георгиади, она только плечами пожала и заявила, что нефробластома действительно характерна для маленьких детей, но и у более старших далеко не редкость.

– Ну, ей лучше знать, она же узкий специалист.

– Она торопила нас, говорила, что медлить нельзя, пока размер опухоли невелик, а им как раз «сбросили» квоты на Вильмса, то есть операцию можно сделать бесплатно. В противном случае все равно придется ее делать, но за деньги, а это сотни тысяч рублей! У меня, естественно, таких денег никогда не было и вряд ли они появятся. Отец Алеши тоже на меня насел. Знаете, прихожу я на консультацию к Георгиади, а там сидит мой бывший, и они вдвоем как накинулись…

– С чего это? – удивилась я.

– Георгиади орала, что натравит на меня опеку, если я откажусь от операции!

– С какого перепугу?

Слова об органах опеки заставили меня скривиться: именно сейчас, когда предстоит тяжба с бывшим мужем в отношении Анютки, я даже слышать о них не могу!

– Дескать, я подвергаю опасности жизнь ребенка, – объяснила Ирина.

– Вот как!

– Они с мужем наперебой принялись меня убеждать в том, что промедление смерти подобно и что такой шанс с квотированием представляется нечасто… В общем, я согласилась. Операция прошла удачно, и я надеялась, что все позади.

– Как функционирует вторая почка? – поинтересовалась я.

– Алешка быстро утомляется. Раньше он был подвижным ребенком, бегать любил, шустрый такой… Теперь чуть пробежится – холодный пот.

– Вы с врачом консультировались?

– Георгиади выписала нас в поликлинику. Лечащий врач говорит, что это нормально: должно, мол, пройти время, чтобы единственная почка успела взять на себя функции утраченной… Утраченной, так они говорят!

– Я все-таки не пойму, Ира, что вас смущает? Операция прошла, идет восстановительный период. Врач права: реабилитация требует времени.