Игра Нептуна - Фред Варгас (2006)

— Результаты увеличения отмечены светящимся индикатором, который облегчает их сканирование лазером. Теперь понятно?

— Я все понимаю, Жинетта. Работай, я за тобой наблюдаю.

В четверг вечером Ноэлла ждала его, сидя на велосипеде. Она улыбалась, и вид у нее был решительный. Как только они развернули матрас на полу магазинчика, девушка легла, оперлась на локоть и протянула руку к своему рюкзачку.

— У нее есть для тебя сюрприз, — объявила она, размахивая перед лицом комиссара конвертом и смеясь.

Адамберг привстал, чувствуя подвох.

— Она взяла билет на твой рейс, на следующий вторник.

— Ты возвращаешься в Париж? Уже?

— Я возвращаюсь к тебе.

— Ноэлла, я женат.

— Ты врешь.

Он снова поцеловал ее, встревожившись еще сильнее, чем в первый раз.

XXV

Адамберг задержался поболтать с дежурной белкой ККЖ, отдаляя начало общения с Митчем Портленсом. В этот день к сторожевому зверьку присоединилась подружка, отвлекавшая его от работы. Но ничто не могло отвлечь педанта Портленса, ученого высокого полета, служившего генетике, как Богу, отдавшего всю свою любовь спиралькам дезоксирибонуклеиновой кислоты. В отличие от Жинетты, инспектор и подумать не мог, что Адамберг не следит за его объяснениями, не впитывает их со всей страстью полицейского сердца, и говорил со страшной скоростью. Адамберг записывал в блокнот обрывки страстного монолога.

— Каждый образец кладется на пористую гребенку… Введение в контроллер…

«Пористая гребенка?» — записал Адамберг.

— Перенос ДНК в сепарирующий гель с помощью электрического поля.

«Сепарирующий гель?»

— И вот! — воскликнул Портленс. — Начинается гонка молекул, фрагменты ДНК проходят сквозь гель, устремляясь к финишной прямой.

— Надо же.

— Детектор опознает фрагменты по мере их выхода из контроллера, по одному, в порядке возрастания по длине.

— Потрясающе… — Адамберг нарисовал толстую муравьиную королеву в окружении сотен крылатых самцов.

— Что ты рисуешь? — недовольно спросил Портленс.

— Гонку фрагментов сквозь гель. Я так лучше запоминаю.

— И вот результат, — торжествующе объявил Портленс, ткнув пальцем в экран. — Профиль из двадцати восьми полос, выданный разделителем. Красиво, согласен?

— Очень.

— Эта комбинация, — продолжал Митч, — если ты помнишь, мы исследуем мочу Жюля Сен-Круа, — составляет его генетический профиль, единственный в своем роде.

Адамберг смотрел, как моча Жюля Сен-Круа превращается в двадцать восемь полос. Таким был Жюль, таким был мужчина.

— Если бы это была твоя моча, — сказал Портленс, расслабившись, — мы, разумеется, получили бы совершенно иную картину.

— Но полос было бы двадцать восемь? Не сто сорок две?

— Почему сто сорок две?

— Просто так. Пришлось к слову.

— Двадцать восемь, говорю тебе. Короче, если ты кого-то убьешь, не писай не труп.

Митч Портленс засмеялся.

— Не волнуйся, я шучу, — объяснил он.

В обеденный перерыв Адамберг увидел Вуазне — тот пил кофе с Ладусером. Комиссар знаком подозвал его.

— Вы все поняли, Вуазне? Гель, сумасшедшая гонка, двадцать восемь полос?

— Да.

— А я — нет. Будьте любезны, возьмите на себя отчет Мордану, я сегодня на это просто не способен.

— Портленс слишком торопился? — обеспокоился лейтенант.

— Да нет, это у меня замедленная реакция. Скажите, Вуазне, — Адамберг вынул блокнот, — эта рыба вам о чем-нибудь говорит?

Тот с интересом склонился над наброском твари, обитавшей в глубинах озера Пинк.

— Никогда не видел. — Вуазне был заинтригован. — Вы уверены, что все точно зарисовали?

— Все плавники на месте.

— Никогда не видел, — повторил лейтенант, качая головой. — А я разбираюсь в ихтиофауне.

— В чем?

— В рыбах.