Дама в черном - Гастон Леру (1993)

Бывает, что раненые подобным образом разгуливают с друзьями уже спустя несколько часов после того, как эти же самые друзья, по их глубокому убеждению, присутствовали при последнем вздохе несчастного умирающего. Да я и сам прекрасно помню историю с одним из моих добрых друзей, журналистом Л., стрелявшимся на дуэли с музыкантом В. Мой друг очень расстроился, вообразив, что насмерть поразил своего противника пулей в грудь, и тот скончался на месте. Неожиданно «покойник» приподнялся и всадил в бедро моего друга пулю, которая едва не повлекла за собой ампутацию и на долгие месяцы уложила его в постель. Музыкант же быстро оправился и уже на другой день преспокойно гулял по бульвару. Он, так же как и Дарзак, был ранен в грудную кость, и на мгновение потерял сознание.

Пока мы перевязывали Робера Дарзака, появился дядюшка Жак и прикрыл дверь в гостиную. Вначале я этому удивился, но затем послышались шаги в коридоре и странный шум, как будто по полу тащили что-то тяжелое. Я подумал о Ларсане, о мешке для Лишнего тела и о Рультабиле. Оставив Артура Ранса возле Дарзака, я подошел к окну и понял, что не ошибся. Мрачный кортеж двигался по двору. Была уже почти ночь, и благословенный мрак начал окутывать землю. Однако я различил Вальтера, которого поставили на страже под аркой садовника. Он поглядывал в сторону первого двора и был готов преградить путь любому, кто пожелал бы проникнуть во двор Карла Смелого. Рультабиль и дядюшка Жак двигались к колодцу. Две тени, согнувшиеся под тяжестью третьей, которую я уже раньше видел. В ту ужасную ночь она содержала тело.

Они подняли мешок на верхний край каменной кладки колодца, и я даже смог разглядеть, что колодец открыт, а деревянная крышка, которая его обычно прикрывала, прислонена сбоку. Рультабиль взобрался на край колодца и тут же исчез в нем. Он проделал это весьма естественно и без колебаний. Мне даже показалось, что подобный путь ему уже не в новинку. Дядюшка Жак опустил мешок в колодец и еще некоторое время его придерживал, после чего выпрямился и тщательно прикрыл отверстие крышкой. Ее железная окантовка тихонько проскрежетала о каменный край кладки. И тут я вспомнил тот необычный звук, который вечером, перед «открытием Австралии», заставил меня броситься на таинственный темный силуэт. Этот силуэт внезапно исчез, а я ткнулся носом в закрытую дверь Нового замка.

Я хотел видеть, видеть и знать все до последней минуты. Слишком многое по-прежнему оставалось для меня загадкой. Я знал лишь небольшую, хотя и самую важную часть правды, но я не знал всего, или, вернее, мне еще многого не хватало для объяснения главного.

Я вышел из Четырехугольной башни и поднялся по лестнице Нового замка в свою комнату. Мой взгляд погрузился в глубину сумерек, покрывающих море. Непроглядная ночь, темнота. Ничего. Тогда я прислушался, однако не смог различить даже и всплеска весел. Но вот где-то далеко, очень далеко в море, во всяком случае почти на горизонте, в той узкой красноватой полоске заходящего солнца, которая еще теплилась, украшая ночь, появился темный и узкий силуэт лодки, легко скользившей по водам. Затем лодка остановилась, и я увидел, как поднялась и выпрямилась тень Рультабиля. Я узнал и различил его так ясно, как будто он находился от меня в десяти метрах. Каждое движение моего друга вырисовывалось с фантастической четкостью на фоне красной полосы заката. Но все произошло очень быстро. Он нагнулся и поднял какой-то груз, на мгновение слившийся с его телом. Затем груз скользнул в море, а маленькая тень человека осталась одна, склонившись над водой и оставаясь некоторое время неподвижной. Потом он сел, и лодка вновь заскользила по воде, пока не вышла из полосы света. А вскоре исчезла и сама полоса.

Рультабиль доверил водам Геркулеса тело Ларсана.

ЭПИЛОГ

Ницца, Канн, Сан-Рафаэль, Тулон!