Ночной администратор - Джон Карре (2016)

Но как узнал об этом Гарри Пэлфрей? Гудхью из христианского милосердия приглашал Пэлфрея в теплые выходные дни в Кентиш-таун посидеть в саду за стаканчиком вина или поиграть с детишками в крикет на лужайке, прекрасно понимая, какое отчаяние скрывается за его жалкой улыбкой. После обеда Гудхью оставлял гостя за столом наедине со своей женой, чтобы тот мог излить ей душу, ведь нет ничего желаннее для бесчестного человека, чем получить возможность исповедаться во всех грехах добродетельной женщине.

И после одного из таких многословных излияний Гарри Пэлфрей с восторженным рвением предложил Гудхью информировать того о закулисных махинациях кое-кого из вставших на преступную дорожку тузов Ривер-хауз.

5

Цюрих прижался к озеру, съежившись под ледяной свинцовой тучей.

– Меня зовут Леонард, – объявил Берр, поднимаясь с кресла в кабинете Куэйла с решимостью человека, готового ринуться в драку. – Я надуваю мошенников. Будете курить? Пожалуйста, травитесь.

В его голосе так радостно и забавно звучали интонации заговорщика, что Джонатан, который курил очень редко и всегда потом сожалел об этом, послушно взял сигарету. Берр достал из кармана зажигалку, щелкнул крышкой и дал ему прикурить.

– Вы, наверное, думаете, мы вас подвели? – начал он с самого щекотливого пункта. – Какое-то недоразумение с Огилви в Каире, если я правильно понимаю.

«Это вы ее подвели», – чуть не сорвалось с языка Джонатана. Но осторожность взяла верх. Сдержанно улыбаясь, он произнес только:

– Ничего непоправимого, я уверен.

Берр долго думал о том, как поведет этот разговор, и решил, что наступление – лучшая защита. Какой бы неприглядной ни представлялась ему роль Огилви во всем этом деле, сейчас было не время для обличительного спича.

– Нам платят не затем, чтобы мы были безучастными зрителями, Джонатан. Дикки Роупер загнал багдадскому вору кое-какие опасные «игрушки», включая килограмм обогащенного урана, случайно упавшего с российского грузовика. А Фрэдди Хамид уже давал ему целый караван машин для незаконного провоза через Иорданию. Что нам оставалось делать? Подшить дело в папку и закрыть глаза? – Берр не без удовольствия увидел на лице Джонатана выражение бунтарской покорности, напомнившее ему его самого. – Послушайте, Джонатан, если бы ваша Софи сама не проболталась Фрэдди, никто бы ее и пальцем не тронул.

– Она не «моя» Софи, – вставил Джонатан с излишней поспешностью.

Берр сделал вид, что не слышит.

– Вопрос в том, как нам упечь нашего приятеля. У меня есть кое-какие соображения на сей счет, если вам интересно. – Он ласково улыбнулся. – Вот именно. Вижу, что вы уже догадались… Я простой йоркширец. А наш друг мистер Роупер – знатная персона. Ну что ж, тем хуже для него!

Джонатан почтительно рассмеялся, и Берр поздравил себя с тем, что благополучно перескочил через убийство Софи.

– Пойдемте, Джонатан, я угощу вас ланчем. Мы вас не очень беспокоим, Реджи? Что поделаешь, пока мы в одной связке. Хороший вы парень. Я замолвлю словечко.

В спешке Берр оставил зажженную сигарету в пепельнице Куэйла. Джонатан загасил окурок, с грустью думая, что прощаться ему не хочется. Куэйл был простодушный и несколько суетливый малый, имевший привычку вытирать губы носовым платком, который доставал, на шпионский манер, из рукава, или ни с того ни с сего угощать печеньем из особой коробочки. За шесть недель вынужденного ожидания Джонатан успел привыкнуть к их странному, сумбурному общению. Реджи Куэйл, как теперь выяснилось, тоже.

– Спасибо, Реджи, – сказал он. – За все.

– Милый друг! Это вам спасибо! Попутного ветра, сэр. Семь футов под задницей!

– Благодарю. Того же самого.

– С транспортом все о’кей? Тачка подана? Все схвачено? Прекрасно. Закутайтесь потеплее. До встречи в эфире.

– Вы всегда всех благодарите? – спросил Берр, когда они оказались на мостовой. – Профессиональная привычка?