Ночной администратор - Джон Карре (2016)

Все, к чему его готовили в Лондоне, существовало в его голове отдельно, само по себе: тренировки внимания, зрительной памяти, способности запоминать информацию, непрестанный долбеж инструкций по методике Берра: делать то, никогда не делать этого, быть самим собой, но чуточку лучше. Он восхищался ими, он радовался их изощренности и учился размышлять, прибегая к аргументации противоположной стороны.

– В шкуре Линдена вы отыграете первый тайм. – Слова Берра перемешивались с дымом из трубки Рука, они сидели втроем в Лиссон-Гроув. – Затем мы придумаем, кем вы еще станете. Согласны?

Джонатан был согласен! В нем с прежней силой вспыхнуло чувство долга, и он с большой охотой принимал участие в разрушении своего прежнего образа, внося необходимые оттенки от себя, чтобы новый человек выглядел как можно более правдоподобно.

– Секундочку, Леонард. Значит, я бегу, и полиция объявляет розыск. Вы говорите, метнуться во Францию. Но я, как ирландский выученик, не рискнул бы переходить границу, пока следы не остыли.

Они это учли и накинули дополнительную недельку на то, чтобы отсидеться в кустах, а потом, впечатленные, долго обсуждали Джонатана после его ухода.

– Держите его на коротком поводке, – советовал Берру Рук, принявший на себя роль армейского опекуна Джонатана. – Никаких поблажек. Никаких дополнительных пайков. Никаких посещений на передовой для поднятия настроения. Если он не выдержит – чем раньше мы это обнаружим, тем лучше.

Джонатан выдержал. Он не мог иначе. Лишения – его стихия. Он тосковал по девушке, которую еще должен был встретить, с такими же целями в жизни, как и у него. Не какую-нибудь легкомысленную наездницу с богатым покровителем, а девушку с серьезностью и душевностью Софи и такую же красивую. В блужданиях по скалам, огибая очередной выступ, Джонатан нередко радостно улыбался при мысли, что это воплощение женской добродетели ждет его за поворотом. И все-таки чаще всего, когда он пытался представить, как она выглядит, перед ним вырисовывалось подобие Джед: ее своенравное совершенное тело и плутовская улыбка.

* * *

Мэрилин Трезевэй впервые пришла к Джонатану, когда он попросил привезти ящик минеральной воды, слишком большой для его мотоцикла. Она была прекрасно сложена, как и ее мать, со строгими чертами лица и черными, как смоль, волосами, напоминавшими о Софи, румяными корнуоллскими щечками и высокой крепкой грудью, ибо больше чем на двадцать лет никак не тянула. Встречая ее на улице с коляской, всегда одну, или в магазинчике матери, где она время от времени стояла за кассой, Джонатан не мог понять, видит она его или просто останавливает на нем свой взгляд, витая где-то далеко.

Мэрилин сначала хотела оставить ящик у парадного входа, но, когда он вышел на крыльцо, чтобы принять товар, проскользнула в дом и, поставив ящик на кухонный стол, все внимательно оглядела.

– Вы должны с головой уйти в новую жизнь, – советовал Джонатану Берр. – Купите теплицу, разбейте сад, заведите друзей на всю оставшуюся жизнь. Если мы почувствуем, что вам трудно оторваться от Корнуолла, значит, все идет как надо. Чем больше девушек вы соблазните и бросите, тем лучше. А если кто-то от вас забрюхатеет, это будет великолепно.

– Благодарю покорно, – сказал Джонатан.

Берр почувствовал иронию и искоса мельком взглянул на него.

– За чем же дело? Вы что, дали обет безбрачия? Или Софи так зацепила?

Через пару дней Мэрилин появилась снова, на этот раз уже безо всяких ящиков. Вместо обычных джинсов и неряшливой футболки на ней были юбка и жакет, будто она пришла на встречу с адвокатом.

Мэрилин позвонила в дверь и, не успел он открыть, выдохнула:

– Вы же позволите?

Ему ничего не оставалось, как посторониться и пропустить гостью. Девушка остановилась посредине комнаты, словно проверяя Джонатана на надежность, и он заметил, что кружевные манжеты на ее руках слегка дрожат, так трудно ей далась собственная смелость.