Тайна леди Одли - Мэри Брэддон (2009)

Феба Маркс в точности соответствовала тому типу девушек, которых произвели из служанок в компаньонки. Она была достаточно образованна, чтобы понимать свою хозяйку, когда Люси позволяла себе разражаться интеллектуальной трескотней, в которой язык едва поспевал за мыслями. Феба неплохо знала французский и могла читать романы в желтых обложках, которые заказывала госпожа в Берлингтон-Аркейд, и обсуждать со своей хозяйкой перипетии этих романтических историй. Сходство Люси Одли и ее горничной, возможно, сближало этих женщин. Оно не было явным, их можно было увидеть рядом и ничего не заметить. Но если бы кто-нибудь увидел, как Феба бесшумно скользит по темным коридорам Корта в призрачном свете сумерек, он легко мог принять ее за госпожу.

Резкий октябрьский ветер гнал по липовой аллее опавшие листья и с призрачным шорохом наметал их в кучи вдоль сухих гравиевых дорожек. Старый колодец наполовину, должно быть, был заполнен листьями, принесенными ветром, которые как в водоворот затягивало в его черную, разрушенную пасть. Опавшие листья усыпали плотным ковром тихую гладь пруда, полностью скрыв его прозрачные воды. Усилия всех садовников, которых нанял сэр Майкл, не могли сдержать разрушительного натиска осени на землях вокруг поместья.

— Терпеть не могу этот унылый месяц! — воскликнула госпожа, прогуливаясь по саду и зябко поеживаясь под своим манто из соболей. — Повсюду разрушение и упадок, и холодный свет солнца освещает это уродство земли, словно сияние газовых ламп морщины старой женщины. Состарюсь ли я когда-нибудь, Феба? Выпадут ли мои волосы, так же, как листья опадают с этих деревьев? Что со мной станет, когда я буду старой?

Она вздрогнула при этой мысли и, плотнее укутавшись в меха, зашагала вперед так быстро, что ее служанка с трудом поспевала за ней.

— Ты помнишь, Феба, — продолжала она вскоре, замедлив шаг, — ты помнишь тот французский рассказ, что мы с тобой читали — историю о прекрасной женщине, которая совершила какое-то преступление — не помню какое — в зените своей власти и всеобщего поклонения, когда весь Париж пил за ее здоровье, а простые люди, оставив без внимания карету короля, бежали толпой за ее экипажем, только чтобы взглянуть на ее лицо? Ты помнишь, как она хранила свою тайну почти полвека, проведя свои преклонные годы в кругу семьи, любимая и почитаемая провинциальным обществом, как святая и благодетельница бедных; и когда она поседела и глаза почти ослепли от возраста, ее тайна из-за какой-то неожиданной случайности была раскрыта; ее судили, признали виновной и приговорили к сожжению на костре? Короля, который ей покровительствовал, уже не было в живых; двор, где она блистала, канул в прошлое; влиятельные чиновники и судьи, которые могли бы ей помочь, давно сгнили в своих могилах; храбрые юные рыцари, которые отдали бы жизнь за нее, пали на полях сражений; она пережила всех и увидела, как век, к которому она принадлежала, растаял, как дым; и она взошла на костер в окружении лишь нескольких невежественных крестьян, которые забыли о ее щедрости и улюлюкали вслед злой колдунье.

— Я не люблю такие грустные истории, — промолвила Феба Маркс с содроганием. — Нет нужды читать книги, в этом мрачном месте и так хватает ужасов.

Леди Одли пожала плечами и рассмеялась, видя прямоту своей служанки.

— Это мрачное место, Феба, — подтвердила она, — хотя не стоит говорить об этом моему дорогому старичку мужу. Несмотря на то, что я жена одного из самых влиятельных людей в графстве, не знаю, лучше ли мне, чем у мистера Доусона; но все же носить соболя стоимостью в шестьдесят гиней и тратить тысячу фунтов на украшение комнат кое-что значит.

Казалось странным, что Феба Маркс, находясь на положении компаньонки, получая щедрое вознаграждение и пользуясь привилегиями, как никакая другая служанка, желала оставить свое место; но тем не менее это было так — она страстно желала сменить преимущества Одли-Корта на весьма малообещающее будущее в качестве жены своего кузена Люка.