Исповедник - Дэниел Силва (2006)

– В пользу ваших слов свидетельствует одно обстоятельство. Отец Донати неоднократно говорил мне, что беспокоится за жизнь его святейшества. Так что ваши откровения для меня не новость. Что касается войны… – Венецианец помолчал, подбирая слова. – Скажем так, эта тема до сих пор не дает ему покоя. Он говорит, что церковь запятнала себя и что это пятно должно быть смыто.

Шамрон улыбнулся:

– Разумеется, синьор Тьеполо, мы готовы помочь.

В 17.45 к входу в жилой дом подъехал черный «фиат». Франческо Тьеполо разместился на заднем сиденье. Ненадолго появившиеся на террасе Шамрон и Шимон Пацнер проводили взглядом автомобиль, устремившийся вдоль реки по направлению к видневшемуся вдалеке куполу.

Через четверть часа «фиат» доставил венецианца к входу на площадь Святого Петра. Миновав металлический турникет, Тьеполо зашагал вдоль колоннады Бернини под звон отбивавших шесть часов колоколов базилики. У Бронзовых врат он назвал свое имя и предъявил документы охранявшему вход швейцарскому гвардейцу. Гвардеец сверился с имевшимся у него списком, после чего сравнил лицо посетителя с фотографией на документе и, удовлетворенный результатами, пропустил Тьеполо в Папский дворец.

Отец Донати ожидал у подножия лестницы Скала Реджиа. Выражение лица у него было, по обыкновению, мрачное, как у человека, постоянно готовящего себя к плохим известиям. Холодно пожав гостю руку, он повел его на третий этаж к папским апартаментам.

Хотя Тьеполо не в первый раз посещал папский кабинет, обстановка этой комнаты неизменно поражала его своей простотой, совершенно не соответствующей высокому положению работавшего в ней человека, но полностью подходящей скромному священнику, которого он знал и которым восхищался в Венеции. Папа Павел VII стоял у окна, выходящего на площадь Святого Петра, и его белая сутана резко выделялась на фоне красной драпировки. Повернувшись навстречу отцу Донати и Тьеполо, он устало улыбнулся. Тьеполо упал на колени и поцеловал перстень, после чего папа, взяв гостя за плечи, помог ему подняться и на мгновение прижался к могучей груди венецианца, словно в надежде позаимствовать у него сил.

– Ты хорошо выглядишь, Франческо. Видно, жизнь в Венеции идет тебе на пользу.

– Так было до вчерашнего дня, ваше святейшество, когда я узнал об угрозе для вашей жизни.

Отец Донати сел, аккуратно положил одну ногу на другую и разгладил складки, давая понять, что готов приступить к работе.

– Ладно, Франческо, – сухо сказал он. – Довольно громких слов. Садитесь и, ради Бога, расскажите мне, что именно происходит.

В тот вечер в расписании папы Павла VII значился обед с делегацией аргентинских епископов. Отец Донати позвонил главе делегации, прелату из Буэнос-Айреса, и сообщил, что его святейшеству нездоровится, а посему присутствовать на обеде он не сможет. В ответ епископ пообещал помолиться за скорейшее выздоровление святого отца.

В 8.30 вечера отец Донати вышел из папского кабинета в коридор и обратился к несшему дежурство швейцарскому гвардейцу.

– Святой отец желает прогуляться по саду, – деловито сообщил он. – Его святейшество выйдет через пару минут.

– Я думал, его святейшеству нездоровится, – простодушно ответил гвардеец.

– Самочувствие святого отца не ваша забота.

– Да, отец Донати. Я уведомлю охрану, что…

– Ни в коем случае. Его святейшество желает предаться размышлениям, чтобы ему никто не мешал.

Гвардеец подтянулся:

– Да, отец Донати.

Священник вернулся в кабинет, где Тьеполо помогал папе облачиться в длинный желтовато-коричневый плащ и широкополую шляпу. Когда пуговицы были застегнуты, из-под плаща виднелся лишь самый край белой сутаны.