Исповедник - Дэниел Силва (2006)

– Я работаю на одну спецслужбу. Не постоянно, но при определенных обстоятельствах.

– Когда умирает кто-то из родственников?

– В общем-то да.

– На какую именно спецслужбу ты работаешь?

– Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.

– Конечно, предпочел бы, но если хочешь, чтобы я поговорил с папой, то придется ответить на мой вопрос. Итак, на какую именно спецслужбу ты работаешь? СИСДЕ? Службу безопасности Ватикана?

– Я не итальянец, Франческо.

– Не итальянец! Очень смешно, Марио.

– Меня зовут не Марио.

Они обошли площадь по периметру, Габриель и Тьеполо бок о бок, Кьяра – отстав от мужчин на несколько шагов. Тьеполо потребовалось немало времени, чтобы усвоить полученную информацию. Он был умным и проницательным человеком, многое повидавшим и многое пережившим, искушенным как в политике, так и в других областях, но даже для него теперешняя ситуация оказалась в новинку. Наверное, нечто подобное он испытал бы, узнав, что тициановский алтарь во Фрари на самом деле является копией, делом рук какого-то русского. В конце концов он сделал глубокий вдох, как готовящий себя к самому трудному пассажу арии тенор, и повернул голову в сторону Габриеля.

– Я помню, как ты пришел сюда мальчишкой. В семьдесят четвертом или семьдесят пятом. – Тьеполо смотрел на Габриеля, но видел Венецию двадцатипятилетней давности, маленькую мастерскую, юные лица, горящие глаза. – Помню, как ты начинал учеником у Умберто Конти. Твоя одаренность была видна уже тогда. Ты превосходил всех остальных. Тебя ожидало великое будущее. Умберто знал это. И я тоже знал. – Он пригладил бороду похожей на совок лопаты ладонью. – Знал ли Умберто всю правду о тебе? Знал ли он, что ты израильский агент?

– Умберто не знал ничего.

– Ты обманул Умберто Конти? Стыдись! Он верил в Марио Дельвеккио. – Тьеполо помолчал, умеряя гнев, потом продолжил уже спокойнее: – Он верил, что когда-нибудь Марио Дельвеккио станет одним из величайших реставраторов.

– Я всегда хотел сказать ему правду, но не мог. У меня есть враги, Франческо. Те, кто уничтожил мою семью. Те, кто хочет убить меня из-за случившегося тридцать лет назад. Если ты думаешь, что лишь у итальянцев долгая память, попробуй пожить на Ближнем Востоке. Это ведь мы, а не сицилийцы изобрели вендетту.

– Каин убил Авеля и был сослан в земли к востоку от Эдема. А тебя, получается, сослали сюда, в нашу болотистую лагуну, чтобы исцелять картины.

Это прозвучало уже как предложение мира, и Габриель ответил примирительной улыбкой.

– Понимаешь ли ты, что я только что совершил грех, считающийся смертным среди людей моей профессии? Я раскрылся перед тобой, потому что жизнь твоего друга в серьезной опасности.

– Считаешь, что они действительно намерены убить его?

– Они уже убили многих. Например, моего друга.

Тьеполо оглядел пустынную площадь.

– Я знал Иоанна Павла Первого – Альбино Лючиани. Он собирался очистить Ватикан. Продать церковные богатства, раздать деньги бедным. Революционизировать церковь. Его правление продолжалось тридцать три дня. Сердечный приступ, как объявили в Ватикане. – Тьеполо покачал головой. – У него никогда не было никаких проблем с сердцем. У него было сердце льва. И мужество льва. Перемены, которые он намеревался осуществить, вызвали недовольство очень многих внутри церкви. Поэтому…

Он опустил руку в карман, достал сотовый телефон и быстро, по памяти, набрал номер. Ждать пришлось довольно долго. Когда на другом конце сняли наконец трубку, Тьеполо назвал себя и попросил некоего отца Луиджи Донати. Потом он прикрыл трубку и прошептал, обращаясь к Габриелю:

– Это личный секретарь папы. Находится при нем уже много лет, еще со времен Венеции. Верный и преданный человек.