Сатурналии - Джон Робертс (2017)

Я увидел палатки и ларьки сразу, как только вдали показался цирк Фламиния. Они были ярко раскрашены и разрисованы фантастическими узорами, чаще всего – змеями, звездами и полумесяцами. И похоже, тут велись оживленные дела – еще один признак беспокойных времен.

Как и во многих других случаях, в Риме существовали две разные традиции гадания: официальная и народная. На официальном уровне имелся штат избираемых авгуров, которые истолковывали знамения в соответствии со строгим списком их значений. По большей части знамения были небесными: птицы, молнии, гром и так далее. Авгуры не предсказывали будущее; скорее они улавливали волю богов, касающуюся конкретного вопроса в данный момент. Для простых людей это было слишком уж утонченным, поэтому время от времени государство обращалось к этрусским гаруспикам, которые толковали волю богов с помощью грубоватого метода исследования внутренностей жертвенных животных. Реже всего сверялись с «Книгами Сивилл». Такое случалось только во времена бедствий или чрезвычайных предзнаменований, и этим занималась коллегия из пятнадцати известных людей, надменных личностей, чьи предсказания вызывали всеобщее беспокойство и у государства, и у народа.

Встречались и частные авгуры и гаруспики, предлагавшие личные консультации и требовавшие плату за свои услуги, но официальные лица относились к ним довольно-таки пренебрежительно.

Поэтому и существовали мудрые женщины, с которыми простые люди все время советовались как по важным, так и по тривиальным вопросам. В отличие от официальных толкователей знамений, не притворявшихся, будто они обладают особыми силами, пророчицы часто заявляли о своем умении предвидеть будущее. Как и сильные мира сего, простой люд никогда не испытывал недостатка в легковерии, и то, что предсказания часто не сбывались, не мешало верить в силу этих прорицательниц.

Первая палатка, к которой я подошел, была маленькой и потрепанной… Впрочем, я не сказал бы, что остальные можно было перепутать с преторием[18]. Войдя, я тут же начал давиться от густого дыма ладана. Глаза защипало, и я едва сумел разглядеть старую каргу, претенциозно восседающую на бронзовом треножнике с короткими ножками, как будто она и вправду была сивиллой.

– Что тебе нужно от Беллы? – прошипела она. – Белла находит то, что спрятано. Белла видит то, что грядет.

Ее почти беззубый рот слегка нечетко выговаривал слова, лишая их задуманного, повергающего в благоговейный ужас, эффекта.

– Вообще-то я ищу того, кто хорошо разбирается в травах и лекарствах, – ответил я.

– Шестая палатка слева, – сказала старуха. – Под арками цирка. Спроси Фурию.

Я поблагодарил ее и, пятясь, вышел. Прежде чем отправиться дальше, немного постоял, повернувшись лицом к ветру и делая глубокие вдохи. Когда мои глаза перестали слезиться, я отправился на поиски той, кого звали Фурией.

В таланты карги, очевидно, не входило знание простых цифр, потому что между ее палаткой и цирком было, по меньшей мере, двенадцать других. Ради ее клиентов я надеялся, что ее умение прорицать превосходит ее арифметические способности.

Из палаток, мимо которых я проходил, доносились звуки флейты, треск и завывающие песнопения. Некоторые из здешних женщин заявляли, что могут помочь клиентам вступить в контакт с их умершими близкими. Я никогда не понимал, почему тени не говорят нормальным голосом, а всегда должны вопить или стонать. Но я и не видел смысла совещаться с умершими: у меня хватало проблем с живыми родственниками.

Глубокая аркада у подножия любого цирка представляла собой почти идеальное место для импровизированного рынка, а рынок под цирком Фламиния был еще и отгорожен занавеской, за которой имелись другие занавески, делившие на части внутреннее пространство. Совершенно незаконно, конечно, но даже маленькая взятка творит чудеса.