Сатурналии - Джон Робертс (2017)

– Похоже на то. Пока только в качестве наемников, но у них есть новый и явно амбициозный царь Ариовист. Последнее, что я слышал, – это что царь все еще к востоку от Рейна, но мои источники говорят, что на западном берегу может быть уже больше ста тысяч германских воинов, а германцы давным-давно жаждут богатых земель Галлии.

Я застонал. Чужестранцы, как правило, делятся на три сорта. Есть забавные, вроде египтян и сирийцев. Есть и забавные, и жуткие, как галлы. А еще есть германцы – откровенно ужасающие.

– Уж конечно, Сенат не посылает Цезаря в Галлию с наказом выгнать оттуда германцев? – спросил я.

– Ни в коем случае. Я подозреваю, что Цезарь сперва позаботится о том, чтобы гельветы не мигрировали на римскую территорию. Этого боятся уже много лет. Он не может спокойно промаршировать к Рейну, оставив их у себя за спиной. Думаю, Цезарь собирается сокрушить гельветов, потом повернуть на северо-восток и бросить вызов германцам и их галльским союзникам. – Лисий униженно улыбнулся. – Конечно, это всего лишь моя теория. Я не военный человек.

Мой собеседник смотрел на мир из своего посольства, но он умел читать карту и здраво воспринимал политику, когда шла политическая игра мировых масштабов. Я не сомневался, что в сложившейся ситуации он очень близок к истине. Римские территории не простирались до Рейна, но в течение многих поколений мы считали эту реку своей неофициальной границей. Если германцы ее перешли, то был признак враждебности.

– Никто и никогда не приобретал сокровищ, сражаясь с германцами, – сказал я. – Галлы в сравнении с ними – богатый народ.

– Но человек может завоевать славу и триумф, – заметил Лисий. – И кто из римлян последним побеждал германцев?

– Марий, конечно, – ответил я. – При Аквах Сестиевых и при Верцеллах.

– А каково величайшее желание Цезаря, как не стать новым Марием? Он добивался популярности всю свою карьеру, всегда подчеркивая, что Марий – его дядя со стороны жены.

– Да, это разумно, – признал я. – Но меня изумляет, что даже такой человек, как Цезарь, может верить, что у него хватит сил победить германцев! Несколько побед в Испании не чета такому. К тому времени, как Марий выиграл те битвы, он почти самостоятельно собрал свои легионы и вел их к победе двадцать лет. Нельзя же просто взять и в качестве нового проконсула принять под командование заслуженные легионы, ожидая от них такого же послушания и преданности.

Сказав это, я понял, что, вероятно, ошибаюсь. Все, включая меня самого, много лет недооценивали Гая Юлия.

– У Цезаря есть гениальный дар убеждать простой народ, – сказал Лисий. – Нет более простых людей, чем легионеры. Они – самая могущественная сила в мире, более могущественная, чем политики и консулы, более могущественная, чем Сенат. Марий знал это, и Сулла тоже знал. А Помпей никогда этого не понимал, поэтому его солнце садится.

Когда я приготовился уходить, Лисий вышел со мной под руку.

– Деций, друг мой, я как всегда счастлив тебя видеть, но не ожидал, что ты появишься до исхода следующего года, когда подойдет к концу срок пребывания Клодия в трибунах.

Он снабдил меня кое-какой конфиденциальной информацией и теперь ожидал ответного одолжения.

– Должен признаться, я сам удивлен, – отозвался я. – Меня неожиданно вызвали с Родоса. Это как-то связано со смертью Целера.

В глазах хозяина дома загорелся заговорщицкий восторг.

– Известнейший человек. Мы потрясены горем из-за его безвременной кончины. Твоя семья ожидает, что ты приложишь в этом деле свои… уникальные таланты.

– Не могу вообразить, зачем еще я им понадобился. Я не любимец семьи.

– Но перед тобой блестящее будущее, – соловьем разливался Лисий. – Я уверен, лет через десять-двадцать ты станешь самым выдающимся из всех Метеллов. Ты должен приходить ко мне почаще, пока будешь в Риме. Возможно, я смогу тебе помочь: чего я только ни слышу!