Сатурналии - Джон Робертс (2017)

Я вышел на солнечный свет и отправился позлить еще кого-нибудь. Снова через Форум, мимо Большого цирка, вверх по склону Авентина до храма Цереры. Пожилой вольноотпущенник и мальчик-раб, с которыми я встретился пару дней тому назад, все еще были в храме, но все эдилы отсутствовали. Я спросил о Мурене, боясь, что он до сих пор мается головной болью дома в постели, как и большинство людей в Городе.

– Эдил Гай Лициний Мурена, – важно ответил вольноотпущенник, – этим утром на ювелирном рынке.

Итак, я отправился искать Мурену. На храмовых ступеньках помедлил на тот случай, если мальчишка-раб выбежит, чтобы продать мне еще какую-нибудь информацию. Выждав разумное время, я пустился в новый нелегкий путь: снова мимо цирка, опять мимо скотного рынка и через Форум. Как ни пытался я что-нибудь спланировать, я как будто всегда возвращался по своим следам.

На ювелирном рынке продавались отнюдь не только ювелирные изделия, но все товары, выставлявшиеся здесь, были дорогими предметами роскоши: шелка, благовония, редкие вазы, мебель изысканной работы и множество всякого другого, чего я не мог себе позволить. Здешние торговцы вели дела не в крошечных палатках и ларьках, которые ставились и убирались каждый день. Ювелирный рынок располагался в просторном тенистом портике, где торговцы могли показывать товары богатым покупателям с любезной непринужденностью. Продавцы с грубыми голосами не кричали здесь о своем товаре, и даже большинство элегантных женщин могли вылезти из носилок и неспешно пройти через огромную аркаду, выбирая покупки и не опасаясь, что их толкнут или им придется оказаться рядом с кем-то немытым. Великолепный портик принадлежал государству, и торговцы обеспечивали себе завидные удобства, регулярно выплачивая пошлину, малая часть которой обычно прилипала к пальцам эдилов.

Мурену нынче утром легко было заметить в довольно жидкой толпе. Как курульный эдил, он имел право носить тогу с пурпурной каймой, и когда я на него наткнулся, он разговаривал с сирийцем, выставившим ослепительный ассортимент золотых цепей – от тонких, как волос, предназначенных для шейки женщины, до цепей из массивных звеньев, подходящих для того, чтобы заковать в них пленного царя.

«Без сомнения, – подумал я, – Мурена выжмет еще несколько взяток, прежде чем сдаст свое курульное кресло и снимет тогу-претексту».

– Могу я на мгновение отвлечь тебя, эдил? – спросил я этого человека.

Гай Лициний повернулся, улыбаясь. Он был на несколько лет старше меня и отличался обаятельно уродливым лицом.

– Чем я могу тебе помочь, сенатор?

Я отбарабанил обычные представления и в нескольких словах объяснил суть своей миссии.

– Ведя расследование, касающееся возможных продавцов яда, я наткнулся на имя Гармодии – у этой женщины из племени марсов была палатка под аркой цирка Фламиния. Ее нашли убитой утром девятого ноября. Ночной сторож из цирка доложил в храме Цереры об убийстве, и ты отправился, чтобы расследовать этот случай. По возвращении ты продиктовал секретарю отчет, который был зарегистрирован. Пока все правильно?

– Я помню этот случай. Да, что касается моей роли в нем, – все верно. А почему та женщина имеет значение?

– Я располагаю вескими доказательствами того, что женщина продала яд, использовавшийся для убийства, которое я расследую. И я считаю, что ее убили, дабы заставить молчать.

– Такие люди пользуются дурной славой. Город стал бы лучше, если б их выгнали вон.

– Возможно. А теперь, – продолжал я, переходя к сути дела, – примерно два или три дня после убийства ты послал раба в храм Цереры, чтобы тот доставил твой отчет о смерти женщины на рассмотрение городского претора, верно?

Мурена нахмурился.

– Нет, не посылал.

– Как не посылал?

Еще один неожиданный поворот в деле, и без того изобилующем ими.