Мир - Наталья Мар (2019)

Ручеек иссяк. Он привел девушку к краю неглубокого оврага. Здесь прямо на булыжниках росла колючая груша.

«3. Сломать – раздавить», – приказывал жестокий словарь. Девушка обмотала руку свитером и, упираясь ногой в крючковатый ствол, оторвала от кактуса мясистый стебель. На нем болтались вялые бранианские плоды, все в колючках, но прозванные непонятно отчего грушами. Одну из них Самина стряхнула наземь и раздавила камнем.

Холод, которым повеяло тотчас после запуска варп-привода, был еще одной косвенной уликой. Самине тогда вспомнился случай с Дорси-2. У нее были котята, когда однажды ночью во двор забрел дикий пес. Дорси шипела и скалилась, она хватала котят по одному и швыряла в подвал, чтобы спрятать от собаки. И вот последний котенок все никак не хотел в сырой погреб, он цеплялся за край, пищал и звал мать. А пес уже был так близко. И Дорси, понимая, что ей не одолеть собаку, оскалилась на котенка. Она завопила на него, выпустила когти и ударила. Испуганный, с рваным ухом, малыш отцепился и скатился в подвал, к остальным. Дорси взлетела на крышу, а пес еще долго рычал и клацал зубами у щели, где сидели котята. Но так и ушел ни с чем. Эйден был, как Дорси. Он хотел, чтобы Самина прошла тест, если попадется. Выжила ценой всего, что было. Согласно его плану у них было всего двадцать минут в реле, и ее наверняка поймали бы до или после запуска. Время, да. Оно было еще одним слабым звеном.

Гравий посыпался с края оврага и потащил Самину вниз. Она едва укрыла голову от камней, содрала спину и локти, но теперь уж не сомневалась, что планета сама ведет ее, куда просят.

Ну, и последнее. Неужели он думал, она поверит? Влюбленную женщину не переубедить, хоть глаза ей поличным выколи. Да, Эйден был крайне убедителен. Эйден подтвердил слова действием. На стороне его лжи были очевидность и железная логика. Но Самина была влюблена и не дура: против такой детективной смеси очевидное – бессильно.

Девушка встала и отряхнулась. Какова же глубина пропасти на площади, раз ее ведут все только вниз, вниз, вниз? Она развернула свиток, чтобы свериться. «4. Поджечь», – гласил он напоследок. Самина огляделась в поисках того, что здесь побыстрее сгорит. Вдали пронеслось стадо вилорогов. Надо торопиться, решила биолог: эти бегают куда быстрее зебр, а прожорливы еще сильнее.

Свою игру она начала с Ирмандильо. Сказала ему тогда, что все умирают за императора… И умоляла сделать, как все. Вот так просто. Хотя он, кажется, умер за Самину.

Она поискала сухой коры, сложила там, куда прикатились последние булыжники, и чиркнула зажигалкой. Дым застелился по земле. Это было вроде паранойи, и Самина в самом деле давно могла сойти с ума, но она пошла туда, куда потек дым.

В том полете было тяжело – не то слово. Слушать, как он врет. И не забывать, что он врет. Боги, какой талант у него ко лжи, ведь играл так, будто продал душу за роль дьявола! Но тяжелее всего было видеть его изумление после выстрела в Ирмандильо и шок понимания, что сейчас произойдет. Отчаяние, на миг разбитую маску. Ждать полуночи, маясь от страха, что резервное сердце не заработает. Молить его до оскомины: «сделай вдох, ну, сделай вдох…». Склянку с «Уайс» она допивала, прижимаясь к дверце криобокса. Целуя спящего через стекло. Хорошо, что никто этого не узнает: какие-то грани безумия лучше оставлять за порогом даже личного психотерапевта.

Дым стелился долго: через жухлые равнины, через перелески. От моря до города было далеко. У пологого нагорья девушка расчехлила ундаборд, хотя оставляла эту адскую штуковину напоследок. Но показалось, этот край уже наступил. Ей не терпелось, и от волнения ноги спотыкались, не слушались. Она летела низко над ручейком дыма, и спустя полчаса он привел ее к скалистому разлому. В сером камне зияла трещина, ручеек провалился в нее и пропал.