Мир - Наталья Мар (2019)

Канташ смотрел на кольца радуг, сотканных из капель стекла, взвешивая, что и как сказать. Еще недавно он был на казни синтетика. Еще недавно он вместе со всеми проклинал железного аспида.

– Шчеров поддерживает лишь малая часть знати. Пока что. Недальновидная и алчная часть. Мудрые не хотят для Алливеи той же судьбы, что у Браны.

– Как пауки связывают эти две планеты? Шчеров и не бывало на Бране до недавнего времени.

– Дело не в пауках. – возразил граф. – А в том, что они там делают. Дети после того похода начали вести себя точь-в-точь как бранианская флора. То же и с третьим кольцом! Мы не знаем, что на нем творится, но до появления шчеров там был рай. Там росли гигантские кувшинки и тропические леса. Нынче все гибнет. Стволы иссыхают, ломаются, кривятся. Плоды медовой айвы стали горькие, сок ягод жжет язык…

– И все чаще случаются пожары, – не вопрос, утверждение.

– Да! Засуха и пожары. И вот теперь – наши дети горят.

Ливень слабел. Андроид протянул руку за границу навеса, под острые капли. Осколки царапнули металл пальцев, зазвенели о ладонь. Стекло падало так стремительно, что резалось и оставляло следы на его полировке. Уже не больно, как и Аруске.

– Мне нужна вся – абсолютно вся информация о принце. Записи камер наблюдения за всю его жизнь. Все записи и воспоминания родных. Все изображения, медицинские карты, все его тетради, детские рисунки, игрушки, начиная с самых первых… Дневники, если есть, коллекции, даже самые пустячные. Его распорядки дня с рождения. Чем больше информации – тем лучше. Сколько времени потребуется на сбор?

– Сутки.

– Профессор Кафт поможет вам здесь.

– Во всяком случае, попытаюсь, – добавил Шима.

Дождь закончился. Посол сворачивал листья, укладывая их вдоль волос. Эйден вышел из-под навеса, и Канташ указал на корабль вдалеке. Астроцит с эмблемой флагмана.

– Ваш. Я распоряжусь убрать команду, чтобы избежать лишних вопросов, но могу оставить робота из техслужбы. Вы еще не имели дела с кораблями Алливеи.

– Лучше человека, – попросил синтетик. – У меня деталей не хватит, чтоб договариваться с роботами.

Граф удалился, а Шима и Эйден постояли еще на террасе. Профессор не сводил глаз с робота и разглядывал что-то в знакомых чертах, будто видел их впервые.

– Я все еще под впечатлением, – поделился он. – Как это я не замечал… что ты диастимаг высшего порядка.

– Ты не замечал, потому что мне не положено быть эмпатом. Мне не положен эмоциональный интеллект, Шима. Знаешь, у вас на Бране водятся зебры. Я тут почитал о них. Все считают их белыми в черную полоску, и точно так все считают, что я имитирую эмоции. А на самом деле все наоборот: зебры черные в белую полоску. А я – имитирую не эмоции, а их отсутствие.

– И очень талантливо. Гервин Эммерхейс так задумал?

– Нет, – категорично возразил андроид. – Я признался Гервину за секунду до его смерти. Это его и добило.

«Морально. Физически его добил мой нож».

18. Глава с потерей рассудка

– А вот если меня ужалит эзер-пчела – он умрет? Ну, пчеле вроде как полагается.

Мало того, что гломерида второй день кралась по свалочному полигону, так Чесс добавляла мусора из своей головы. И Кайнорт не был уверен, что там у нее отбросов меньше, чем снаружи корабля. Но пигалица знала: эзер будет несгибаемо адекватным, пока ему нужен пилот.

– Мне приятнее думать, что да, – отвечала она себе. – Слушай, а ведь если он оставит у меня в теле свое жало, когда полетит умирать… оно так и останется жалом, или… боже, оно превратится в… человеческую задницу?

– Обогни тот кусок спутника подальше. В нем токсичный реактор.

– Ха-ха, из меня будет торчать задница эзера!