Мистерия - Вероника Мелан (2014)

Прежде чем сделать это, терзаемый любопытством Лагерфельд не удержался и спросил.

– Слушай, Тай… А чем вы там на Архане подтираетесь, если не бумагой?

Несвоевременный вопрос – понятное дело, – но такой интересный. Не заснет ведь, пока не узнает.

Напротив уже с аппетитом жевали. Булькали водой и разве что не прихрюкивали от удовольствия.

Губкой, она сказала? Сваленной из козьей шерсти губкой, которая хранится рядом в чане с чистой водой?

Как ужасно, должно быть, подтираться шерстью, подумал Стив, засыпая. И негигиенично.

Тереть задний проход махровым комком?

Услышь подобное Эльконто, глумился бы над жителями Архана следующие три года, если не дольше. И хорошо, что Дэйна здесь не было. Хорошо и плохо. Стив по нему скучал… скучал, да, но не прямо сейчас – сейчас он вообще ничего не чувствовал и ни по кому не скучал.

Сейчас он был счастлив.

Потому что уже почти спал.

* * *

– Это что, издевательство?

Дрейк стоял в центре затемненной комнаты.

Информационный кристалл лежал на полу – из него, рассеиваясь и превращаясь в груду непонятных символов, обозначений и букв, лился к потолку серебристый свет. На уровне глаз, похожий для Джона на полную белиберду, висел принесенная из Мистерии подсказка-ответ – взрывающее мозг нагромождение из полузнакомых и незнакомых знаков – полночный бред спившегося ученого-математика.

– Точно издевательство. – Изрек Сиблинг, потратив на изучение голограммы еще минуту.

Его собеседник молчал. Тер подбородок, сверлил взглядом знаки и изредка шевелил поджатыми губами.

– Думаю, это формула.

– Ты смеешься?

– Самая сложная формула из всех, что я когда-либо видел.

– Да уж, непростая.

Прозвучало ядовито. Джон знал, что любой представитель Комиссии способен обрабатывать в уме с огромной скоростью сложнейшие информационные пассажи, включающие в себя трехмерные алгоритмические функции, но то, что висело перед глазами, не просто требовало много времени на анализ – оно вообще, по его мнению, не решалось.

– Это не может быть ответом, да? Или может?

– Судя по всему это ДОЛЖНО быть ответом. И нам придется его понять.

Сиблинг давно не ходил в школу. Он вообще в нее не ходил – не в привычном смысле, – но в этот момент отчетливо ощутил жгучие эмоции ученика, желающего сбежать с урока.

Понять? Это?!

– Думай, Джон. Думай. У нас мало времени.

Заместитель вздохнул. Спросил, не прилагается ли к данной задаче инструкция, получил подзатыльник в виде тяжелого взгляда и принялся думать.

Мда. Каральки, дробные значения, кубические корни из поделенных на четверть октагонов.

– Понимаешь что-нибудь?

– Не понимаю.

– Вот и я тоже. Хотя некоторые вещи кажутся мне знакомыми.

– Мне тоже. Свербит в мозгах, но не складывается. Вот это, например, обозначение зацикленной в секунде бесконечности?

Дрейк проследил взглядом за указующим пальцем Сиблинга.

– Хм. – Молчание. И снова молчание. До противного длительное молчание и мысль «а вдруг не решат?», а следом обрадованный выдох Дрейка. – Слушай, а ты прав. Это зацикленная в секунде бесконечность. А слева, видишь этот знак?

– Вижу.

– Это обращенная внутрь по течению первородная энергия металла.

– Поделенная на синус из катратета?

– Из двоичного катратета.

– Уму непостижимо…

– Да почему же? – Стоило Дрейку зацепить первую нитку из сложного математического клубка, как тот, к немому восторгу Джона, начал раскручиваться. Распадаться на части и соединяться в верном порядке – уже понятном, правильном порядке. – Смотри. Треугольный кантон – это временная спираль, обнуленная в первичном цикле. Дальше следует шестизначный гримм…

– Сплетение шести первосфер?