Послышались чьи-то шаркающие шаги, потом стон и плеск. Очевидно, ещё кто-то решил справить нужду рядом с её закутком. Ника печально усмехнулась. Раньше матросы предпочитали гадить с другого борта. Густое облако вони уже давно сопровождало корабль в его непреклонном движении на север.

Она сглотнула горькую тягучую слюну. Надо же, вокруг такая прорва воды, а они умирают от жажды. В этом есть что-то неправильное. Стараясь хоть как-то обмануть организм, девушка положила в рот орех, случайно найденный на дне корзины. Этому приёму её научил наставник. На какое-то время жажда притупилась. Вдруг показалось, что передние зубы шатаются. Чуть надавила языком. Так и есть.

— Вот батман! — взвыла Ника, выплюнув на ладонь красную слюну вместе с орехом.

Дёсны кровоточат. В голове замелькали отрывки из давным-давно прочитанных книг. Как же это называется?

— Цинга! — охнула путешественница. Кажется, эту болезнь вызывает недостаток витамина «С». Или ещё какого?

— Ну конечно, — пробормотала девушка, вытерев липкий от пота лоб.

Судя по вкусу того, что она пила, в кружке были только вода и уксус. Похоже, даже вино у капитана закончилось. Или тот просто вылакал его в одиночку.

— Гадство, — пробормотала Ника, осторожно трогая дёсны языком. Не хватало ещё остаться без зубов, а стоматологов здесь ещё долго не будет.

На душе сделалось так мерзко, что она, свернувшись клубочком, тихо заплакала, с головой закрывшись дурно пахнущим одеялом. О чём только думала, дура?! Вообразила себя крутой путешественницей. Теперь вот сдохнешь от голода и жажды, если раньше матросы не замордуют всей командой!

Поддавшись на уговоры наставника, который и предложил воспитаннице назваться его дочерью, чтобы побороться за родовое имение, Ника предполагала, что может пожалеть о своём решении. Но даже представить себе не могла, что это случится так скоро.

«У аратачей от жажды точно не помрёшь, — прерывисто всхлипывала девушка, размазывая по щекам вязкие, противные слёзы. — А Глухой Гром — лучший охотник племени… да плевать на него! Что, я бы сама себя не прокормила?! Какого чёрта меня в море понесло?! Аристократка из Хацапетовки!»

— А всё Отшельник! — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Наплёл с три короба… старый козёл!

Выругавшись ещё раз, пассажирка медленно повернулась на другой бок. В этот раз палуба показалась особенно жёсткой, несмотря на расстеленные волчьи шкуры. Обессилив от переживаний, Ника закрыла глаза. Но голод и жажда не давали уснуть. В ушах появился глухой шум, похожий на еле слышное гудение. Теряя чувство времени, она погрузилась в странное оцепенение, нечто среднее между сном и явью. Жёлто-красные лучи заходящего солнца ворвались в узкую щель, падая на лицо. В ответ на их ласковое тепло из глаз вновь потекли непрошеные слёзы. Сколько ещё раз ей придётся увидеть закат? Пять? Десять? Это вряд ли.

Отвернувшись, пассажирка крепко зажмурилась. Ну почему всё плохое происходит именно с ней? Предательство любимого человека, насилие, инвалидность, попытки самоубийства, жестокий эгоизм вкупе с травлей собственной матери, и, наконец, попадание сюда. В мир, где ей тоже никто не припас пирогов и плюшек. Вдруг какие-то посторонние звуки прервали сеанс самобичевания.

«Мышь или крыса?» — лениво подумала она, вспоминая, встречались ли ей на корабле эти милые грызуны. Ника приподнялась на локте, стараясь рассмотреть, действительно ли что-то шевелится в углу у самого входа. Или только кажется? В последнее время она стала плохо видеть в темноте.

Вдруг одеяло дёрнулось и поползло, словно живое. Инстинктивно вцепившись в мех, девушка хрипло выдохнула:

— Куда?!

На миг постельная принадлежность словно замерла в нерешительности, но тут же вновь потащилась к выходу. Сообразив, что одеяло кто-то самым наглым образом тянет снаружи, пассажирка навалилась на него всем телом, надеясь на крепость шкур и крапивных ниток, одновременно судорожно нашаривая кинжал.