— Хвала Нутпену! — облегчённо выдохнул парнишка. — Отец велел пока помалкивать об этом.

— Хорошо, — кивнула путешественница, не слишком удивлённая подобным распоряжением.

Оглянувшись, сын морехода махнул рукой стоявшему у стены Милиму. Тот понимающе кивнул и бросился бежать, ловко лавируя между прохожими.

— Поехали! — распорядился Уртекс, забираясь на повозку.

Нике очень не понравился его тон, поэтому, шагнув ближе, она тихо сказала:

— Если хочешь сохранить возвращение сестры в тайне — иди отсюда.

— Почему? — удивлённо и обиженно вскинул брови парнишка.

— Ты привлечёшь к нам ненужное внимание, — снисходительно объяснила путешественница. — Что подумают знакомые, увидев тебя в тележке рядом с закутанной в накидку девушкой.

Стушевавшись, Уртекс спрыгнул на мостовую.

— Понимаю, госпожа Юлиса.

— Вот и хорошо, — холодно улыбнулась та.

— Тогда я пойду.

— Иди, — кивнула Ника.

Редкие прохожие провожали удивлёнными взглядами целеустремлённо шагавшую путешественницу, её рабыню, тащившую под уздцы осла и тележку с одинокой, загадочной пассажиркой.

Видимо, Уртекс не зря посылал вперёд Милима. Не успели они дойти до ворот, как калитка, а вслед за ней и створки ворот распахнулись, так что путешественнице со спутниками не пришлось ждать.

Крепкие руки рабов вцепились в оглобли и торопливо втащили во двор зажатого между ними осла, а не по-стариковски ловкий Терет быстро захлопнул ворота.

Остальные невольники Картенов, сгрудившись тесной кучкой у сарая, негромко, но оживлённо переговаривались.

Привратник со стуком задвинул засов. Повинуясь кивку хозяйки, Риата помогла Вестакии сойти с повозки. Сняв с головы накидку, девушка огляделась вокруг полными счастливых слёз глазами.

— Мама! — сорвался с опухших губ короткий крик, и она устремилась к стоявшей посредине двора Тервии. В паре метров от матери дочь резко остановилась, будто напоровшись на невидимую преграду. — Мама!

Вестакия рухнула на колени и заплакала, прикрыв ладонями лицо. — Прости меня, мама! Во имя Ноны, прости! Умоляю!

Бледная как мел Тервия подошла к дочери на негнущихся ногах и, опустившись рядом, прижала её голову к груди.

Несмотря на природную чёрствость и приобретённый цинизм, Ника почувствовала, как глаза защипало от навернувшихся слёз.

Да, ей не удалось найти Паули, зато получилось вернуть матери дочь. Так что пусть хотя бы это послужит оправданием собственных усилий.

Рабыни ревели, даже мужчины-невольники сурово молчали, отворачиваясь и шмыгая носами.

«А где Валрек?» — вдруг вспомнила путешественница, заметив плачущего Уртекса. Очевидно, самого младшего Картена куда-то увели, чтобы тот своими радостными криками не переполошил соседей раньше времени.

— Не плачь, доченька, — проговорила женщина полным нежности голосом. — Ты дома. Пойдём, нам о многом надо поговорить.

— Ты простишь меня, мама? — рыдая, спрашивала Вестакия, с мольбой глядя на мать.

— Как может быть иначе, доченька? — с грустной добротой улыбнулась та.

Тервия бросила быстрый взгляд на ревущих рабынь. Тут же Кривая Ложка и Толкуша бросились к ним и помогли подняться.

Обнимая дочь за плечи, супруга морехода повела её в комнату с ткацким станком.

«А мне надо помыться, — озабоченно подумала Ника. — И поесть… И попить…»

— Бери вещи, — велела она Риате. — Пойдём.

— А этого куда, госпожа? — растерянно спросила невольница, указав на грустно повесившего уши осла.

— Нас это уже не касается, — проворчала хозяйка. — Оставь здесь, кто-нибудь распряжёт.

— Слушаюсь, госпожа, — кивнула рабыня, забирая с тележки корзину, дротики и… овчинное одеяло.

Видя, что женщине очень неудобно нести всё это, путешественница забрала у неё оружие. Поднявшись в свою комнату, Ника плюхнулась на табурет, и сбросив накидку, приказала Риате приготовить ванну.