— Давайте я помогу вам раздеться, госпожа.

Путешественница со стоном села на кровати.

— Лучше принеси воды. И где горшок? Сил уже нет идти в уборную.

— Я уже всё припасла, — рабыня развернула лежащее комом у стены одеяло и достала узкий кувшин. — Вот, ещё тёплая.

— Ты умница, — грустно улыбнувшись, похвалила Ника женщину и поинтересовалась, стягивая платье. — Пятьдесят империалов это много?

— Много, госпожа, — не задумываясь, ответила невольница, помогая хозяйке. — Около тысячи серебряных риалов.

«Выходит, Картен заплатит мне десять тысяч серебром, — хмыкнула девушка, начиная успокаиваться. — На первое время хватит. Но пятьдесят тысяч было бы лучше».

Когда рабыня ушла выносить горшок, из-за циновки послышался робкий голос Вестакии.

— Можно мне войти, госпожа Юлиса?

Путешественница не испытывала никакого желания беседовать с дочерью морехода, поэтому раздражённо пробурчала:

— Я уже легла.

— Ну, пожалуйста, — заканючила девушка. — Я ненадолго.

— Заходите, — вздохнула Ника, поворачиваясь так, чтобы тусклый огонёк светильника не падал ей на заплаканное лицо.

— Я пришла ещё раз сказать вам спасибо, — голос Вестакии дрожал. — Я знаю, что это вы настояли на том, чтобы идти на хутор Руба Остия, и очень благодарна за это. Мне нечем отблагодарить вас, кроме этого.

Она шагнула вперёд, и прежде чем путешественница успела отстраниться, обняла и поцеловала её в мокрую щёку.

Отступив, дочь консула горячо заговорила:

— Я хочу предложить вам самую искреннюю дружбу. Клянусь Нутпеном, Нолипом и Диолой, у вас не будет подруги вернее меня!

Не ожидавшая ничего подобного попаданка растерянно шмыгнула носом, застывшие слёзы вновь заструились из глаз.

— Не знаю чем, но вижу, что отец обидел вас, — продолжала Вестакия. — Но поверьте, он неплохой человек. Боги наделили его великой мудростью, и он привык быть умнее других, а вы…

Девушка смущённо потупилась.

— Понимаете?

— Вашему отцу неприятно, что он ошибся, а я оказалась права? — Ника старалась говорить спокойно, но голос поневоле срывался.

— Да, — виновато вздохнула собеседница, тут же добавив. — Я знаю его лучше вас. Сами увидите, завтра, очнувшись от чар Диноса, он пожалеет о своём поступке. Хотя и не скажет об этом никому.

— Слово — это не птичка из клетки, госпожа Вестакия, — горько усмехнулась путешественница. — Это её можно поймать и посадить обратно, если она вылетела, а слово назад не вернёшь.

— Кто бы и что вам не говорил, — девушка в волнении прижала руку к груди. — Знайте, я никогда не забуду того, что вы сделали для нас с Румсом.

Последние слова больно царапнули душу расчувствовавшейся Ники. «Для вас с Румсом, — грустно думала она. — А для нас с Румсом? Хотя нет никаких „нас“… даже на один раз».

— Вы навсегда останетесь моей лучшей, самой любимой подругой, — голос дочери морехода звенел от переполнявших её чувств. — Пусть Яфром пошлёт вам добрые сны, а благодетельная Нона избавит от страданий.

Улыбнувшись на прощание, девушка выскользнула из комнаты. Разговор с ней помог путешественнице успокоиться и прийти в себя. Тем не менее прощать такую чёрную неблагодарность и незаслуженные оскорбления путешественница не собиралась. Самым простым казалось поставить на письме к Наставнику не тот значок. Представив рожу Картена в тот миг, когда друг и торговый партнёр вместо обещанных сапфиров набросится на него с кулаками, требуя объяснить, что тот сделал с его дочерью, попаданка мстительно улыбнулась. Даже если старик не доживёт до следующего визита морехода в Некуим, аратачи ни за что не отдадут купцу камни, не увидев на клочке папируса нужного знака. У Детей Рыси много недостатков, но как все дикари, они держат слово, данное соплеменнику, в отличие от цивилизованных людей, даже в ущерб собственным материальным интересам.