Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова (2017)

Перед сном на ставших уже традиционными посиделках с Вестакией гостья расспрашивала её о театре. Оказалось, что по два представления дают только в первые дни праздников, а потом только по одному. Заходить на трибуны для зрителей можно по ходу всего представления. Единственное условие — не шуметь при этом. За порядком в театре следят специальные рабы, они же собирают деньги за вход. При этом ни билетов, ни нумерации мест не существует. Те, кто хочет устроиться поближе к актёрам, приходят заранее. Исключение делается только для членов городского совета. Те могут сидеть где угодно, и любой из зрителей обязан уступить им место. Это одна из немногих привилегий для консулов, предусмотренная местным законодательством. После всего услышанного путешественница решила, что нет никакого смысла спешить к началу представления. Она идёт не спектакль смотреть, а серьёзно поговорить с Гу Менсином.

Спустившись к завтраку, Ника обратила внимание на стоявшую возле стены тележку, в которой они бежали с хутора Руба Остия Круна. Его осёл до сих пор пребывал в конюшне консула к несказанной радости Терета. Старый раб по какой-то причине души не чаял в лопоухой скотине. Он отыскал для него сена, не напоминал о нём хозяевам, делая всё, чтобы животное не попадалось им на глаза.

Помнится, Канир Наш грозился посадить путешественницу верхом на ишака. Но его караван направлялся через горы, а нынешний маршрут проходит по более-менее приличной для этого мира дороге.

Из главного зала вышел куда-то спешивший мореход.

— Доброе утро, госпожа Юлиса, — любезно поприветствовал он гостью, намереваясь пройти мимо.

— Подождите, господин Картен, — остановила его девушка.

— В чём дело? — слегка нахмурился мужчина.

— Хозяин повозки так и не объявился? — спросила она, кивнув на тележку.

— Нет, — растерянно покачал головой собеседник и вдруг понимающе кивнул. — Если вам нужна — забирайте, а сейчас простите…

Купец развёл руками с таким виновато-дружелюбным видом, словно не было ни оскорблений, ни попытки задушить, ни грязных обвинений.

— Очень тороплюсь, завтракайте без меня.

Выскочившая вслед за мужем Тервия с возрастающей тревогой переводила взгляд с супруга на гостью.

— Вы опять хотите у нас задержаться? — подозрительно сощурилась женщина.

— И вам доброго дня, госпожа Картен, — с приторной вежливостью отозвалась Ника, тут же успокоив собеседницу. — Нет, сейчас позавтракаю и пойду в город.

С картинным облегчением вздохнув, Тервия посторонилась, пропуская её в зал, где Толкуша уже накрывала на стол.

На сей раз поток желающих попасть в Канакерн и выйти из него оказался достаточно велик, и стража у Северных ворот не обратила на них с Риатой никакого внимания. Большая часть нарядно одетых горожан с разной скоростью продвигалась к театру. Похоже, то что они пропустили начало представления, их нисколько не волновало. Опоздавшие даже создали небольшую толпу у входной арки.

Знакомый раб собирал плату за вход. Он тоже выглядел празднично. Не новая, но без бросавшихся в глаза заплат туника, ошейник, обвитый пожухлой травой с мелкими цветочками, аккуратно расчёсанные волосы и даже подстриженная борода.

Кланяясь, Рагул принимал медные монетки, тут же опуская их в солидных размеров кошелёк. Кроме него на поясе невольника висели моток верёвки и дубинка с обмотанным тряпьём набалдашником. Девушка решила, что этот местный демократизатор предназначен для наведения порядка во время представления.

Путешественницу не интересовало ни содержание пьесы, ни игра актёров. Вдвоём с рабыней они направились к воротам на задний двор театра.

Осторожно приоткрыв створку ворот, Ника заглянула внутрь, но не увидела ничего, кроме копавшихся в пыли кур и двух тёмно-коричневых зверей: то ли маленьких лошадей с большими ушами, то ли больших ослов с конским хвостом. Животные с философской отрешённостью поедали траву, груда которой лежала на земле у их ног.